– Что здесь происходит?!

Далматов пропустил появление Саломеи, которая явно не ожидала угодить в самый разгар скандала.

– Женщины, прекратите! Ну прекратите, пожалуйста… – ныл охранник, не решаясь, впрочем, вклиниться в драку.

– Да ничего особенного. – Далматов поднялся. – Похоже, местный сервис удовлетворяет далеко не всех клиентов. Пойдем!

– Но…

– Пойдем, они сами разберутся.

Саломея была отвратительно хороша в этом длинном светлом платье с широкими лямками и шнуровкой. Далматова так и подмывало потянуть за тесьму, но он подозревал, что вряд ли Саломея это одобрит.

– Пойдем, пойдем, пока все заняты… к слову сказать: ты со мной знакома, но не сказать чтобы близко. Ясно? Кабинет твой где?

– Там.

– …и если тебя о чем-то попросят – соглашайся.

– О чем попросят? – Она остановилась у двери без таблички и принялась копаться в сумочке. Сумочка была крохотной, но ключи Саломея искала долго.

– О чем-нибудь. Не знаю пока что. Но они попросят, будь уверена!

Далматов и сам не мог бы сказать, на чем основывалась его уверенность. Но он точно знал – в самом скором времени к Саломее обратятся с маленькой просьбой. Принести пару иголок – взамен вытащенных им? Или напоить его травяным чаем? Или сделать еще что-то, довольно-таки безобидное, но имеющее неприятные отдаленные последствия.

В ее кабинете стоял резкий запах хлорки и лимона.

– Садись куда-нибудь. – Саломея кинула сумочку на стол и попыталась открыть окно. – И рассказывай.

Окно не поддавалось. Ручка свободно проворачивалась, а рама оставалась неподвижной.

– Черт! – Саломея стукнула по раме. – Еще вчера все было нормально…

– А сегодня – уже сегодня.

Дверь открылась без стука, и в кабинет вошла администратор. Выглядела она слегка растрепанной, на щеке ее алела свежая царапина, наскоро замазанная пудрой.

– Ваш чай. – Администраторша уставилась на Саломею большими глазами. – Не надо открывать окно! Разве вас не предупредили?! Окна не открываются! Это нарушает атмосферу места!

– Но здесь воняет, – заметил Далматов.

Он не ошибся. Чай имел резкий мятный запах.

– Одну минуту. Извините. – Администраторша оттеснила Саломею и извлекла откуда-то упаковку ароматических палочек. – Надеюсь, у вас нет аллергии на сандал? Он очень хорошо расслабляет.

Она задернула шторы, расставила палочки по углам кабинета, зажгла их и лишь после этого удалилась.

– Ненавижу сандал, – сказала Саломея после секундной паузы. Чай для Долматова она вылила в горшок с заморенным чахлым растением, которое вряд ли обрадовалось подобной «подкормке».

Далматов прижал палец к губам и указал на стены, которым просто жизненно необходимы были уши. Саломея поняла его правильно.

Умница она.

– И чем я могу тебе помочь? – Она села за стол, сумочку убрала, но достала колоду карт, видимо, входившую в стандартную «комплектацию» хозяйства кабинета. Листы их были старательно потерты и выглядели если уж не древними, то хотя бы старыми. Интересно, если поискать хорошо, найдется ли хрустальный шар в шкафу? А столик для вызова духов? Или воск для лепки куколок? Потрепанный талмуд с заклинаниями…

– Есть у меня одна вещь… от деда досталась. Мне кажется, что у нее на редкость поганая аура. Гнилая, понимаешь?

Саломея кивнула.

– Вот и хотелось бы, чтоб ты взглянула на нее. Если у тебя найдется время.

Сандаловая вонь становилась нестерпимой. И пульс стучал в вискиах.

– И где эта вещь?

Туман плывет, и Саломея – тоже. Рыжая-бесстыжая. Кто надевает на работу такие сарафаны? И со шнуровкой еще! Мысли привычно плавятся, предсказывая скорый приступ мигрени.

Пора уходить.

– Дома, – Далматову удалось зацепиться за осколок сознания. – Это статуя. Тяжело… принести… сюда. Вот если бы ты приехала…

– Полагаю, это возможно, но – будет стоить дороже.

Не проблема. Деньги – никогда не проблема. Только пусть этот чертов сандал останется здесь!

– Сегодня, – вцепившись в ее протянутую руку, потребовал Илья. – Сейчас!

Он в коридор не вышел – вывалился, кашляя, пытаясь как-то отделаться от мерзкой вони. Молоточки пульса играли марш в голове, и Далматов почти лишился способности соображать.

На воздух надо!

Только чтобы без солнца. Где летом найти «воздух» без солнца?

– С вами все хорошо? – Администраторша выныривает из коридора. Лицо ее – желтое пятно, яркое, как само солнце. И Далматов заслоняется от этого света рукой. – Вам надо присесть… врача…

– Пошла к черту!

Она не обижается на грубость. Они здесь все до отвращения внимательны к клиентам.

Почему?

Потому что хотят убить. Кого?.. Когда?..

Невозможно сосредоточиться, когда солнца – столько. Оно – снаружи, но – и внутри тоже. Горячее. Испепеляющее. Дрожит стрела на тетиве из света, готова сорваться, полететь вниз. Аполлон – меткий лучник, грозный воин, от него невозможно спрятаться.

Боль уходит – отливом волны, оставляя гулкие отголоски в раскаленных видениями извилинах мозга. Далматов стоит в коридоре, согнувшись, упираясь обеими руками в стену в нелепой попытке удержаться от падения на колени. Солнце требует от людей покорности.

Иначе – смерть.

Рядом хлопочет администраторша, суетливая и бесполезная. Она причитает визгливым голоском, норовя прикоснуться к нему, но, к счастью для нее, не делает этого. И «Скорую» она вызывать не станет. Побоится. Решит, что отравила дяденьку. Как знать, какие травы были в том «натуральном» замечательном чае?

Саломея рядом. Держит… Поддерживает его. Помогает тем, что – рядом.

Нельзя ее отпускать. И надо сказать, чтобы уходила из этого места! Она принадлежит солнцу. Солнце ревниво, куда более ревниво, чем люди. Далматов собирается открыть рот, но вновь накатывает волна холодной липкой тошноты и затыкает ему рот. Стоит разжать зубы, и его вывернет прямо на этот щегольской, стального оттенка ковер.

– Вам следует присесть. – Какая-то круглолицая женщина берет Далматова за руку, а у него нет сил оттолкнуть ее. – Присесть и отдышаться. Пульс у вас совершенно безумный. Сердце шалит?

Он не знаком с этой женщиной, но позволяет себя увести.

Саломея – рядом.

– Вы прилягте. – Его усаживают на диванчик.

Администраторша исчезает, а женщина оттесняет Саломею. Нет! Нельзя, чтобы она ушла. Конечно, не уйдет, но лучше, чтобы она держалась еще ближе.

– Скоро пройдет. Вы принимаете какие-нибудь лекарства?