— Не нашли… — вздохнул я. — А что по поводу информатора?

— Его словно след простыл. Похоже, что после того, как та симпатичная девочка из полиции призналась тебе, его спрятали. Малыш, мне кажется, что придется тебе у неё вызнавать — куда подевался этот самый хлыщ. Сейчас бесполезно кого-либо искать — куда они уехали, вряд ли кто тебе скажет… Поэтому сиди в гостях у Окамото и наслаждайся отдыхом. Возможно, это твои последние дни отдыха…

— Хорошо, я буду сидеть на месте, никуда не дернусь. Буду есть мисо, суши и…

— Пиздишь?

— Да, — честно признался и вздохнул. — Ты же знаешь, я не могу иначе…

— Знаю, — вздохнула Мизуки. — Будь осторожен, малыш. Надеюсь, что мы ещё сядем и выпьем втроём, как в старые добрые времена.

— Буду осторожен, Сато-сан.

В телефоне раздался вздох, а после вызов оборвался.

Я посмотрел на Масаши, на Исаи. Ребята встревоженно смотрели на меня. Стоило только мне открыть рот, как Масаши с легким поклоном произнес:

— Изаму-кун, клан Окамото в твоём распоряжении. От лица клана предлагаю тебе любую помощь.

— Такаги, клан Макото тоже перед тобой в неоплатном долгу. От лица клана предлагаю тебе любую помощь, — также поклонился Исаи.

— Старая гвардия не останется в стороне, когда один из нас попал в беду, — проговорил мастер Нагаи. — Мы тоже в твоём распоряжении, Такаги-сан.

На глаза накатила предательская влага, но я успел её сморгнуть прежде, чем она блеснула в электрическом свете. Я поклонился всем троим сразу:

— Я благодарен вам за предложенную помощь и счастлив, что знаком с вами, друзья. Ваша помощь обязательно понадобится, но сначала надо узнать — куда её приложить? Мастер Нагаи, у меня появилась мысль. Скажите — ваш защитный купол всё ещё на месте?

— Да, Такаги-сан, он не пропускает любое оммёдо, направленное против семейства Окамото и… Точно, Такаги-сан! — хлопнул себя по лбу старик. — Вот я старый болван! Как же я сразу не догадался, что вы… то есть ваш двойник не просто так вызвал всех на улицу.

— То есть… — начал было Масаши.

— Да, он не мог сам проникнуть сюда, потому что либо состоял из оммёдо, либо нес злое оммёдо на себе. Поэтому-то и выманил всех четверых на улицу. Ох, как же я мог так опростоволоситься? Нет мне прощения! Пора уходить на пенсию! Пора!

— Успокойтесь, Нагаи-сан, — проговорил я. — Похоже, что против нас ополчились сильные оммёдзи, раз так просто смогли сделать Запрещённое Оружие и моего двойника… И мало нам вряд ли покажется.

В эту секунду вновь завибрировал телефон. На экране появился видеовызов с неизвестного номера. Я сдвинул зеленую трубочку в сторону и на экране возник… я.

В принципе, я раньше видел свою физиономию в зеркале. Не сказать, что красавец, но и уродом назвать нельзя. Нельзя ещё и потому, что я не потерплю такого обращения! Вот если бы не эта веточка сакуры, которая намертво прилипла к щеке…

И в то же время, мне было не очень уютно видеть, как отражение в экране не щуриться, когда щурюсь я. Как будто идет запись послания из прошлого, только вот это всё никакая не запись…

На экране был действительно я. Те же глаза, нос, рот… Да татуировка та же самая. Ох и наглая же у меня морда, когда я презрительно улыбаюсь…

— Ну, здравствуй, двойник, — приветствовало меня «отражение».

— От двойника слышу! — буркнул я в ответ. — Ты кто такой?

— Не важно кто я — важно, что я могу сделать с твоими друзьями.

Собеседник чуть повел экраном и показал на четырех спящих вповалку людей. Надеюсь, что спящих, потому что темнота помещения и далекое расстояние не давало возможности уследить за движением груди.

Картина сна была очень живописной. Снизу лежал Малыш Джо, на нем покоился Ленивый Тигр. Уже на мощной спине Тигра расположился сэнсэй Норобу, а сверху всю эту картину украшал свернувшийся калачиком Киоси. Рядом из темноты выпирал бок бухты, с намотанным на неё тросом. Они находились то ли на каком-то складе, то ли в подвале.

Они спали или нет? Я напряг зрение, пытаясь разглядеть микроскопическое движение хотя бы одного. Тигр всхлипнул во сне, и этот всхлип показался мне громче крика.

Они спали…

— Чего ты хочешь?

— Неважно, чего я хочу — важно, что ты мне можешь дать.

— И что я могу тебе дать? — спросил я, раздражаясь от такой манеры речи.

— Неважно, что ты мне можешь дать — важно…

— Да ты заебал, мудрила конченный! — не выдержал я. — Хорош танцы вокруг да около разводить. Мы с тобой тут не в загадки играем! Говори, чего ты хочешь?

— Какой ты несдержанный, хинин, — улыбнулся собеседник.

— От хинина слышу, — парировал я.

Тот улыбнулся ещё шире и потрогал татуировку на щеке.

— Ладно, не буду тебя томить, а то ты можешь расплакаться, хинин. А плачущий хинин ещё более жалок, чем в обычном своём виде.

Я сдержался. Да, недавно говорил, что не потерплю с собой такого обращения, но я и не потерплю. Я лишь на время сделал вид, что слушаю внимательно, а сам запомнил все слова и при случае обязательно напишу их на морде собеседника. Его же кровью.

— Что, даже не ответишь остротой? Неужели твой язык затупился от подлизывания аристократических жоп?

И на это я не ответил. Молча смотрел на собеседника. Как будто в зеркало, в котором отражение начало жить собственной жизнью. Эх, как же я бываю невыносим, когда стараюсь вывести соперника из равновесия. Вот только меня хрен выведешь — я и не таких тупых подколок наслышался.

— Ты можешь и дальше продолжать упражняться в остроумии, но только напрасно потеряешь время. Я всю жизнь прожил в говне, так что измазать ещё больше меня уже не получится. Но ты можешь сэкономить свои нервы, сказав сразу как тебя отыскать?

— А я передал тебе подсказки, хинин, — улыбнулся двойник. — Через четыре дня рогатка укажет на нужную бусину. Если не успеешь спасти своих друзей, то получишь их головы в подарок. Не скучай, хинин!

— Да кто ты, гребанный мудрила? — еле сдерживаясь, проворчал я. — Почему ты впутываешь моих друзей в это дело? Если тебе нужен я, то вот он я, не скрываюсь и не убегаю. Приходи и мы всё решим по-мужски!

— Да? Моих друзей ты убил не по-мужски. Ты не дал им шанса проявить себя, а у них ведь семьи. У них остались жены и дети. Так что я тебе оказываю ещё большую милость, предупреждая и давая пищу для ума. А поскольку ты только на язык остр, то я знаю, что не решить тебе мою загадку. И через четыре дня твои друзья умрут. Умрут страшной смертью. А потом я приду и за тобой.

— Но ты мне обещал, что только один умрет, — послышался старческий голос за экраном.

— Отстань, старик. Я хочу насладиться местью. И хочу насладиться ею сполна. Пусть этот белобрысый ублюдок ощутит всё, что ощущал я. Да будет так!