Отец Джозек договорился с другом семьи, чтобы тот устроил Ракель на работу в отдаленном городе, где муж никогда бы ее не нашел. Этим он надеялся избавить и себя самого от искушения. Когда он сообщил Ракели об этом, она вскинула голову и сказала сквозь слезы: «Я люблю тебя. – Их глаза встретились. – И всегда буду любить». Через два дня втайне от мужа отец Джозек отвез ее на вокзал. И она уехала. После этого жизнь священника изменилась навсегда. Раньше ему хватало радости духа, но теперь, познав радость плоти, он не мог жить по-прежнему.

Отец Джозек стал своего рода отшельником, насколько это было возможно в условиях большого города. Ужинал всегда в одиночестве, подолгу лежал на жесткой кровати, силясь заснуть. Но перед его мысленным взором стояло прекрасное лицо.

В трех кварталах от церкви находилась аптека, в которую они несколько раз заходили летом. Пили газировку из старого автомата и радовались просто тому, что они вместе.

Сейчас, заезжая в гараж «Трилор Билдинг», отец Джозек снова вспомнил о Ракели. Даже четырнадцать лет спустя, когда он думал о ней, его сердце учащенно билось. Ему снова захотелось обнять ее, почувствовать, как бьется ее сердце, прижаться к ней всем телом.

Отец Джозек припарковал машину и вздохнул: быстро же пролетело время. Из зеркала заднего вида на него смотрел незнакомец: лысеющая голова, вокруг глаз и губ залегли морщины. Интересно, как сейчас выглядит Ракель? Вспоминала ли она о нем все эти годы?

Отец Джозек вышел из своей старой колымаги и направился к лифту, который должен был доставить его на тридцать четвертый этаж. Впервые он немного нервничал в преддверии предстоящих дебатов.

Джессика Дэннис – умная, умеющая отстаивать свою позицию женщина. Вопрос применения смертной казни для нее принципиален. Так что пора выкинуть Ракель из головы и подумать, как лучше выстроить стратегию своей аргументации.

И тут его осенило: что, если Ракель увидит его по телевизору? Отец Джозек улыбнулся своим мыслям. Может, еще не поздно найти себе парик?

Приехал лифт и унес его на тридцать четвертый этаж.

В четырнадцать минут шестого грузовик с эмблемой компании «Игл Электрик» заехал в гараж здания телекомпании. Проехав вверх четырнадцать уровней, он остановился на свободном месте.

Харриган и Кейтс вышли из машины, обошли ее кругом, открыли задние дверцы и достали два металлических чемоданчика, тоже символикой «Игл Электрик».

Харриган положил один из них на бок и раскрыл, чтобы убедиться, что оружие и боеприпасы на месте. Эту же операцию он повторил и со вторым чемоданчиком. Все на месте: два пистолета, две автоматические винтовки. Харриган достал вальтер и положил его в глубокий карман своего комбинезона. Отдав второй чемодан Кейтсу, он подхватил первый и запер дверцы грузовика.

Они подошли к лифту и нажали на кнопку «Вверх».

– Длинный денек выдался, ребята?

– Ага, – кивнул Кейтс.

– Ну, а я, слава богу, уже отстрелялся. Сегодня был настоящий завал.

– Ага. – Кейтс явно не желал поддерживать беседу. Но пассажир лифта оказался настоящим треплом:

– Знаете, что со мной сегодня случилось?

– Вы забыли свой кейс? – поинтересовался Кейтс.

– Разве я уже об этом говорил? – удивился пассажир.

Он был одет в прекрасный костюм, сшитый на заказ, который отлично скрывал недостатки и подчеркивал достоинства его фигуры. Щегольской синий плащ тоже производил впечатление.

– Нет, – ответил Кейтс. – Но вы упоминали, что забыли что-то.

– Ну, мой друг, у вас и интуиция! Я действительно забыл свой фигов кейс. – Он улыбнулся. – Моей жене не нравится, когда я употребляю слово на «х». Она боится, что девочки тоже будут так говорить. Поэтому я говорю фигов. – Он снова улыбнулся. – Жене это нравится.

– Ага. – Кейтс, теряя терпение, выразительно посмотрел на Харригана.

Старик забеспокоился, вдруг Кейтс сейчас скажет парню что-нибудь в своем духе и тот заподозрит неладное? Этот болтун даже терпеливого Харригана порядком раздражал. Они словно поднимались на лифте из ада, и за ними увязался местный демон пустословия.

– Девчонкам в офисе это тоже нравится.

– Что нравится? – не понял Кейтс.

– Что я не использую в речи слово на «х».

– А-а-а.

– Я так думаю, что если ты действительно уважаешь женский пол, то не будешь употреблять при дамах слово на «х». Конечно, это мое личное мнение, но ведь с этого все и начинается. С личного мнения.

Наконец они доехали до тридцать второго этажа, где их собеседнику нужно было выходить.

– Приехали, – сказал он. – Ну, ребята, удачного вам вечера. – И вышел из лифта.

Когда двери закрылись, Кейтс процедил:

– Этот козел даже не знает, как сильно он сейчас рисковал.

Как это похоже на Кейтса, подумал Харриган. Набить кому-то морду только за то, что тот не умеет держать язык за зубами.

Треть площади тридцать четвертого этажа занимало бюро новостей, две трети – четыре небольшие одинаковые студии.

В первой студии снимали новости. Здесь ничто не менялось и требовалось лишь одно: быть готовыми выйти в прямой эфир в любую минуту. Поэтому прожекторы были направлены точно на место ведущего; небольшая декорация с эмблемой телеканала тоже никогда не убиралась из студии. На холодном бетонном полу крестами клейкой ленты были отмечены места для камер.

Приехав на тридцать четвертый этаж, Харриган и Кейтс воспользовались электронными пропусками, чтобы попасть за стеклянные двери. Им не составило труда пробраться мимо бюро новостей, потому что большинство сотрудников уже разъехались по домам, репортеры же были заняты монтажом пленки, переписывали копии или гримировались ради минутного появления на экране. Майкл Шоу работал в эфире с 17.00. Его передача должна была идти еще тридцать четыре минуты.

Харриган и Кейтс шли по узкому темному коридору. Оказавшись возле черной двери с надписью «Студия Б», они увидели, что навстречу им идет охранник.

Это не был обычный охранник. Большинство из них были слишком молоды или далеко не молоды и в плохой физической форме. Их больше привлекала униформа и возможность расхаживать с рацией, а не грошовая зарплата.

Сейчас перед ними предстал полицейский, пусть немолодой, но крепкий, с резиновой дубинкой. Цепкий взгляд бывалого законника ощупывал каждого встречного. В целом этот человек производил впечатление того, кто может набить морду кому угодно.

Харриган заметил, что охранник положил руку на кобуру с «Магнумом», и сразу почуял неладное.

– Добрый вечер, – сказал полицейский.

– Добрый вечер.

– А где парни?

– Попали в аварию на шоссе, – сказал Харриган. – Попросили, чтобы мы с напарником их прикрыли.