— Ваше высочество, — сказал он, обращаясь к Лиутгарде, — я слышал, в Бриттии нашли медную руду.

Барон Адриан сказал с укором:

— Дорогой Меревальд, вы же сосредоточие мудрости Варт Генца, ну разве о залежах руды следует говорить с молодой и прекрасной принцессой? Как вам не стыдно?

Меревальд слегка смешался, но Лиутгарда ответила с живостью:

— Вы, правы, я принцесса, потому помимо нарядов должна знать и хозяйство моего отца, чтоб потом могла помогать мужу. Скажу с полной уверенностью, медные залежи нашли сразу в двух местах: в Ирвиле и Генске. Отец тут же велел строить там заводы по выплавке, послал туда тысячу двести рабочих, чтобы сразу провели к рудникам дороги.

Меревальд посмотрел на Адриана победно, а на Лиутгарду с еще большим восторгом.

— Ваш отец так же мудр, — сказал он с почтением, — как вы прекрасны!

Она улыбнулась несколько натянуто, в слове «прекрасны» по отношении к себе все еще подозревает подвох или издевку.

— У нас в королевском саду разводят карпов, — сообщила она. — В тех прудах, где стенки хотя бы с одной стороны облицованы медными плитами, карпы вырастают вдвое крупнее! А там, где меди нет, заводится противный такой грибок, что убивает эту прекрасную, просто королевскую рыбу!.. Это ко всему тому, что медь необходима для производства бронзы и много чего еще!

Меревальд воскликнул:

— Боже правый! Так что, это медь спасет от грибка? Вернусь, сразу же набросаю медных пластин в свои пруды!.. Почему у нас никто этого не знал?

Лиутгарда сказала успокаивающе:

— У нас это обнаружили случайно. Могли у вас…

Хродульф обронил как бы невзначай:

— Ваше высочество, у меня самый крупный рудник в Варт Генце. Накоплен громадный опыт… Я мог бы предложить помощь в добыче медной руды, ее обжиге, переплавке. Если руда достаточно богатая, то ее можно плавить сразу, но такое бывает нечасто, обычно сперва нужно обжигать, а это процесс трудный и сложный…

— Я знаю, — ответила она мило, — но договоры насчет сотрудничества заключает мой отец, не доверяя даже министрам. С ним можно обсудить детали и даже долю участия в прибыли.

Хродульф воскликнул обрадованно:

— Вы угадываете мои мысли! Вы опасная женщина!

Барон Адриан ерзал, будто сидит на иголках, наконец сумел вставить слово:

— Принцесса, пока наши старшие не замучили вас вопросами о презренных рудниках, расскажите о турнирах, балах, о ваших празднествах! Это же интереснее!

— Да, — ответила она так же мило, как и Хродульфу, — большой турнир проводится раз в год, малые чаще, балы примерно два раза в месяц, а празднества… ну, это по случаю. Что интересного? Думаю, бродячие артисты, менестрели и акробаты везде одинаковы.

Хродульф довольно хохотнул, принцесса ему уже не просто нравится, он в восторге, как и Леофриг или мрачный Меревальд, что явно клянет себя насчет недопонимания с карпами.

— А когда у вас следующий турнир? — спросил Адриан. — Кстати, я в нашем королевстве дважды выходил победителем.

— В нашем вы тем более победите, — заверила его Лиутгарда.

— Почему? — спросил он полыценно.

Она замялась с ответом, но Леофриг сказал язвительно:

— Потому что рыцари Бриттии показывают свою доблесть в боях, а не на дурацких турнирах!

— Отец! — воскликнул Адриан обиженно.

Меревальд произнес елейно:

— Принцесса, барон Адриан хорош и в бою, просто родители всегда к своим детям строже, чем к чужим.

Адриан вскинул кубок и поклонился ему с уважением.

Как только закончили с обедом, я велел убрать все со стола и расстелил на нем карту.

Меревальд первым придержал край со своей стороны, всмотрелся, я видел, как его глаза распахнулись во всю ширь.

— Это… что? — спросил он шепотом. — Вот эти черточки… как-то знакомое, но…

— Расположение войск Мунтвига, — сообщил я. — Карту мне дал Его Величество король Бриттии Ричмонд Драгсхольд, отец нашей великолепнейшей из принцесс, я кое-что добавил, ориентируясь на сообщения наших квалифицированных осведомителей. Здесь рыцарская конница, видите, вон там тремя отдельными отрядами легкие конники… а вот по этим дорогам в нашу сторону двигаются две большие колонны войск…

Леофриг спросил заинтересованно:

— Какой численности?

— Каждая примерно по семь-десять тысяч, — ответил я. — Пешие, разумеется.

— Это немного, — заметил он.

Остальные заметно приободрились, лорд Хродульф вообще вздохнул с откровенным облегчением, а Хенгест выпрямился и горделиво расправил большим пальцем усы.

— Это их авангард, — сообщил я мрачно. — А дальше там вообще тьма войск. Потому никаких лобовых столкновений, нужно запереться в крепостях, пропуская их вперед, чтобы потом выходить и бить в спину, грабить обозы…

— Тогда в крепости нужно спрятать побольше легкой конницы, — сказал Меревальд деловито.

— Кроме того, — сказал я, — мне сообщили, где хорошо организовать засаду… И не одну. Здесь кое-где дороги проходят по дну узких ущелий… Вот здесь, смотрите, наш большой отряд рыцарской конницы… обязательно на быстрых конях!.. должен вступить в бой и держаться, пока к мунтвиговцам не подойдут настоящие силы…

— А потом?

— Потом драпать, — сказал я жестко. — Да-да, драпать, заманивая в ловушку! Кто скажет, что это не по-рыцарски, того сейчас же отчисляю из армии, пусть красуется на турнирах, где все по правилам.

Хродульф сообразил первым, потыкал в карту пальцем.

— А вот здесь можно сделать небольшой обвал?

— Не совсем, — уточнил я. — Обвал должен быть большим. И не здесь, а вот тут, на самом выходе из ущелья. К этому времени вся их группировка, а это около десяти тысяч человек, должна войти в эту ловушку…

Леофриг просиял, словно на него среди ночи упал луч солнца.

— А второй обвал сделать в начале?

— Вы быстро соображаете, — одобрил я. — Поручаю эту ответственнейшую часть начала нашей победной войны за идеалы либеральных ценностей тотаритаризма вам, благородный сэр Леофриг!

Он вздрогнул, моментально посерьезнел, пару мгновений соображал, затем коротко поклонился.

— Ваше высочество, как я понимаю, у нас не очень много времени. А нужно успеть расположить наверху не только достаточное количество людей, но и… камней.

— Верно, лорд Леофриг, — ответил я. — Я надеюсь, что Мунтвиг, увлеченный погоней за разгромленными нашими рыцарями, не станет проверять, есть ли кто на гребне ущелья.

Он хлопнул себя по лбу.