Я осторожно приоткрываю глаза, пытаясь не обращать внимания на назойливый шум работающей лампы, но все, что я вижу — это стены, сужающиеся с каждой секундой.

Мой рот открывается в беззвучном крике, но ни один звук не может сорваться с губ. Тяжелое дыхание застревает в горле, и я начинаю задыхаться. Слезы одна за другой катятся из глаз, но я не шевелюсь, словно тело приклеили к полу.

Белый туман заполняет мое зрение и я, задыхаясь, кричу, но этот пронзительный звук не покидает моей головы.

Очертания более темных теней вырисовываются в тумане и образуют длинные тела с щупальцами.

Они тянутся ко мне, но я сопротивляюсь, на что слышу лишь издевающийся смех. Мой крик смешивается с их смехом, и голова лопается от пронзительного визга.

***

Они шепчут, что я должна упасть.

Должна ли?

Шепчут, чтобы я открыла глаза.

Открыть?

Шепчут, убеждая впустить их глубже.

Впустить?

Умоляют взглянуть на них, подчиниться, дать волю… Говорят, что я почувствую себя лучше. Они лгут! Их когти впиваются в мою шею и душат. Душат так сильно, что мои собственный пальцы впиваются в холодный пол и покрываются кровью. Это меня окружает. Они летают и летаю… Шепчут и шепчут… Смеются и кричат, вынуждая поддаться их силе и взглянуть в эти черные глаза.

Глаза смерти.

Я не делаю и тогда мое тело сдавливают стены. Они продолжают давить, пока все, что от меня остается — это пыль, витающая в воздухе.

Я кричу, умоляю остановится, позволить остаться частичками моего существа и парить в воздухе, но они не дают желаемого…

Их фигуры врезаются в меня и тогда я снова оказываюсь прижатой к холодному полу, сдерживаемая мучительными швами одежды и слушая их бесконечные вопли. И все повторяется сначала.

Раз за разом.

Круг за кругом.

***

Я поддалась.

Они вторглись в мое тело. Наполнили до самых краев. Холод теперь ощущается блаженной прохладой, а одежда не кажется неудобной.

Однако они продолжают кричать, требуя впустить полностью. Голова продолжает взрываться, но теперь это давление исходит не только снаружи. Я чувствую их внутри, и они все еще недовольны.

Лжецы.

***

Они не только в моем теле.

Они заполнили мою душу и теперь я их люблю.

Они больше не кричат и не визжат. Не пытаются задушить своими когтями. Их лица превратились в красивые, а черные глаза больше не пугают. Они притягивают.

Мы разговариваем. В основном это делаю я, рассказывая о своей маме и Стелле. Иногда о мужчине с зелеными глазами, но они знают, что я не люблю говорить о нем, однако продолжают спрашивать. Я отвечаю, что он плохой человек на что тени согласно кивают, но есть и другие…

Я слышу, как они насмехаются надо мной и пытаются проникнуть в мой разум. Но я не хочу их. Я люблю свои тени и туман. Они слушают.

***

Они ушли.

Покинули меня и оставили одну. Больше никто не слушает. Я снова не могу говорить и шевелиться. Лишь открываю глаза, но в этот раз медленно. Яркий свет лампы раздражает больше, чем в прошлый раз.

Я снова чувствую удушающие когти на шее и каждую ниточку мокрой одежды.

Я отрываю затекшую руку от пола и подношу к глазам, рассматривая ее как инопланетное существо. Мои зубы стучат, пока я оглядываюсь вокруг.

Тело все еще прижато к холодному бетону и боль отзывается в каждой косточке.

Бетонные стены такие же холодные как пол. Я пытаюсь встать, но единственное, что удается — напрячь мышцы и их пронзает электрическим разрядом мощностью в миллионы вольт. С губ срывается всхлип.

Я не буду плакать. Не буду, но слезы текут из глаз как бы я ни старалась их остановить.

Где я оказалась? Почему все так ужасно болит?

Последнее, что я помню — мужчина, погрузивший мир во тьму.

Протягиваю руку, чтобы коснуться места, на которое пришелся удар, и оно вспыхивает болью. Морщусь и опираясь на руки кое-как подтягиваюсь к стене.

О господи, этот ужасный звук!

Он настолько громкий, что пробирает до мозга костей. Руки сами по себе тянутся к ушам в попытке хоть как-то заглушить потрескивание лампы. Трясущимися пальцами касаюсь кожи и все, что мне хочется так это взвыть от боли. Такое чувство, будто на меня вылили литры кипятка, хотя секунду назад было ужасно холодно. Я не замечаю, как слезы начинают течь из глаз сплошным потоком, пока я покачиваюсь взад-вперед, зажимая уши. При очередном покачивании спина касается стены и с губ срывается всхлип от внезапной боли.

Что происходит? Мамочки, почему все мое тело так болит? И еще в голове нет никаких мыслей, только потребность. Но нет никакого понятия в чем! Просто потребность. Каждая частичка меня умоляет о ней, кричит, и я кричу вместе с ними. Слабо замечаю, что к звуку лампы примешались и мои собственные звуки, которые пугают больше. Я чувствую их, но ничего не могу сделать. Это словно наблюдать за собой со стороны в экран телевизора.

Проходит какое-то время. Может несколько минут, а может дней, но, когда мой голос охрип от криков, слезы высохли, а боль перестала шокировать при каждом касании одежды или стен, глаза закрываются и мир снова погружается во тьму.

В этот раз эта тьма желанна и блаженна.

***

— Мы не можем держать ее дольше. Они уже в Катании. Не пройдет и часа, как выяснят наше местоположение. — незнакомый мужской голос прозвучал в голове.

Послышался чей-то смешок и заговорил другой мужчина, которого я уже слышала.

— Вовремя, сегодня как раз последняя доза. — я вздрогнула от холодного ощущения на коже, а затем в том месте словно разгорелся пожар, заставивший открыть глаза.

Мой взгляд сразу опустился к руке и глаза заволокла черная пелена.

— А вот наша гостья и проснулась. — едкий шепот, полностью разбавленный сарказмом, прозвучал у уха.

Мой мозг отказывался понимать. Даже этот человек, который ударил меня пистолетом не получал внимания. Мой взгляд был сфокусирован лишь на шприце, игла которого наполовину пряталась под кожей, вызывая сильное жжение.

Во рту было сухо как в пустыне, но я все же сумела разлепить губы.

— Что это? — я ужаснулась от того, на что был похож мой голос. Это даже голосом назвать то было нельзя. Хрип. Такой еще еле различимый хрип.

Мои глаза безотрывно следили, как прозрачной жидкости становилось все меньше и меньше, когда она исчезала из шприца в моей вене. Я попыталась отдернуть руку, но мужская ладонь