Боковая дверь была раздвинута, сквозь нее чириканье Лоры разносилось на всю квартиру.

– Кстати, она вовсе не разговаривает с птицей, – сказал Соломон, моя в раковине посуду.

– Мм?

– Ты думала, что она разговаривает с птицей.

– Ну да.

– Ты что, в самом деле?

– По мне, так это очень похоже на двусторонний разговор.

– Нет. – Он рассмеялся, но снова шевельнулась уже ставшая знакомой тревога. Или то была тоска? Припекало в груди. Эта ли тревога побуждает его пикироваться с Бо, или Бо – причина его тревоги? Он пока не разобрался, но как-то они взаимосвязаны.

– Птичка явно думает, что нашла собеседницу, – весело проговорила Бо и снова уткнулась в телефон, проверяя почту.

– Что там птица думает, я не знаю, но в людях я разбираюсь. – И на этот раз в его заявлении довольно откровенно проступил подтекст: а вот она не разбирается.

– Прекрасно, Соломон, это она не с птицей разговаривает, – согласилась Бо. – Так объясни мне, что к чему. Ты-то ее гораздо лучше понимаешь, чем я.

Она не поддразнивала его, не оборонялась, и осуждения в ее голосе тоже не было.

– Давай мы с тобой так «поговорим», как они. Можем прямо сейчас начать.

– Хочешь, чтобы я насвистывала? – усмехнулась Бо.

– Хочешь, чтобы я насвистывала? – повторил он и постарался, как мог, похоже воспроизвести ее смешок.

Она засмеялась.

Он тоже.

– Может, мне зачирикать?

– Может, мне зачирикать?

Ее улыбка увяла.

– О’кей, Сол, я усвоила.

– О’кей, Сол, я усвоила.

– Это не разговор с птицей.

– Это не разговор с птицей.

– Она подражает птице.

– Она подражает птице.

Оба умолкли.

На балконе Лора, невидимая обоим, улыбнулась, пряча улыбку в широкую кружку чая.

Соломон уставился на Бо, ожидая следующей реплики. Вернулся в детство, когда вот так доводил братьев.

– Моя подружка Бо, – медленно, обдумывая каждое слово, произнесла она, – крутейший в мире продюсер.

Он повторил ее похвальбу, придвинул стул вплотную к ее стулу, глаза в глаза.

– С самыми сексуальными сиськами.

Она рассмеялась:

– Этого я не говорила.

– Этого я не говорила.

Веселые, счастливые. Когда расшалятся, им хорошо вместе. А потом Бо все испортила:

– Скоро я женюсь на моей Бо.

Он замер. Уставился на нее, чуть отодвинувшись, чтобы как следует рассмотреть, увидеть картину целиком, не шутит ли она. С ее лица сдуло улыбку – и с его тоже. Между ними повисло тяжелое напряжение. Зачем она это сказала? Зачем испортила славную минутку, перевела в серьезный разговор?

– Ты этого хочешь? – спросил он.

И она тоже присмотрелась к нему. Очевидно, он-то этого вовсе не хочет, не может произнести эти слова даже в игре. Но нет, на самом деле она этого не хочет. В этих отношениях она себе подобной цели не ставила. Раньше, с Джеком, – да, но тогда она была моложе, ей нравилось осуществлять трудные проекты, и Джек был для нее таким проектом. Смешно сказать, но она скорее вышла бы замуж за Джека, чем за Соломона. И все же она расстроилась – не потому, что хотела стать женой Сола, но потому, что он так очевидно этого не хотел. Не оскорбительно ли для женщины оставаться с тем, кто не хочет на ней жениться, пусть сама она и не собирается за него замуж? Двойные стандарты? Что ж, у нее таковых немало.

Она прямо-таки слышала отговорки Соломона, хотя он не произносил ни слова, только смотрел на нее в панике, кожа блестела, словно его прошиб нервный пот. Она слышала его контрдоводы, словно он произнес их громко и внятно, то есть на самом деле эти доводы она сама знает и сама использует против брака, и тем не менее произнесла эту фразу, чтобы вынудить его повторить, чтобы испытать его, – и это, конечно, нечестно.

– Ну вот и поговорили, – сказала она, вставая. – А ты иди, на работу опоздаешь.

Лора на балконе медленно выдыхает, дослушав до конца этот разговор.

Птица на соседнем балконе шумно чирикает, скачет по клетке, на качели, на пол, клюет то еду, то прутья клетки. Рядом с птицей сидит маленький мальчик, сшибает друг с другом красные автомобили, голосом изображая эффект столкновения. Лора повторяет звуковое сопровождение этой игры.

Третье утро подряд она с удовольствием устраивается на балконе посидеть и подумать. По крайней мере, тут, кроме множества звуков, есть и свежий воздух. На свежем воздухе легче совладать с новыми звуками, голова не так болит.

Бо вышла к ней на балкон. Лора быстро оглянулась на нее. Бо – сама точность, аккуратность, опрятность, совершенство. Одежда без складочки, без морщинки, кожа оливкового цвета, такая же гладкая и безупречная, без прыщика, глаза шоколадные. Короткие каштановые волосы подвязаны высоким хвостом, хотя их не так уж много для хвоста, спереди две пряди выпали из общей массы, и она тщательно заправила их за уши. Волосы, как всегда, блестящие. На ней брюки в обтяжку и лоферы, воротник футболки-поло поднят. На вид вещи дорогие, все на ней отличного качества. Бо выглядела так, словно собиралась позировать для яхтенного журнала. Никогда ее не собьешь с толку, она неизменно контролирует ситуацию. Лоре казалось, Бо всегда точно знает, куда идет и зачем. Полная ей противоположность.

– Обзаводишься друзьями? – спросила Бо.

Лора удивленно покосилась на нее. Она же тут одна.

– Ладно, не важно. – Улыбка померкла, Бо поставила на стол ноутбук. – Вот, принесла тебе посмотреть этот конкурс талантов. Тебе нужно подготовиться. И если тебе что-то не понравится, мы этого делать не будем.

Лору охватила дрожь. Прослушивание было назначено на этот же день. После обеда.

– Вот Джек. – Бо указала на экран, и, заслышав в ее голосе необычную мягкость, Лора быстро на нее оглянулась. – Что такое? – слегка покраснела Бо.

– Ничего, – мягко ответила Лора.

– Налью тебе еще зеленого чая. – Бо скрылась в квартире.

Лора внимательно смотрела на экран. Бо подобрала для нее множество записей с YouTube: каждому участнику конкурса выделялось две минуты на демонстрацию талантов. Невероятно гибкие акробаты, певцы, музыканты, фокусники и такие способности, о существовании которых она и не подозревала.

Вернулась Бо, поставила перед Лорой чашку чая, налитую доверху, через край капал кипяток. Похоже, Бо редко приходится заваривать чай. С какой стати, спросила себя Лора, она выискивает в Бо недостатки? Только потому, что ей еще не доводилось видеть такое совершенство – и столь неколебимо в себе уверенное?

– Что скажешь? – спросила Бо.