Что же делать дальше? Через четыре дня он покинет Париж. Покинет свою любовь. Может быть, скрыться? Спрятаться в этом огромном городе? Здесь то и дело пропадают люди, зарезанные ночными грабителями и сброшенные потом в Сену. А когда севильское посольство, не найдя его, будет вынуждено отбыть на родину, он поступит на службу к французскому королю…

Однако у дона Хуана хватило разума, чтобы понять: этот план однозначно ведет к гибели. Иоанн Добрый конечно же выдаст изменника своему новому союзнику, кастильскому королю дону Педро. И друг детства без колебаний прикажет отсечь безрассудную голову обер-келлермейстера.

Тогда… Тогда, чтобы продолжать жить и дышать, нужно увезти Диану с собой в Кастилию. Она тоже его любит. Она равнодушна к мужу, а муж равнодушен к ней. Они упадут в ноги королю Педро, и тот будет к другу детства добр и милостив. Дон Педро отрубит голову у очередного благородного сеньора и подарит им с Дианой конфискованный замок с поместьем…

Надо только ее уговорить. Вдруг получится? Ведь получилось же стать любовником неприступной графини.

Похоже, здесь, в Париже, сбываются самые несбыточные мечты… Кстати, как рассказал Жан Буридан, название столицы Франции – PARIS – это имя легендарного древнегреческого героя, который похитил прекрасную Елену. Ну а он, дон Хуан де Тенорио, похитит в Париже прекрасную Диану!

– Да вы с ума сошли, – лениво сказала Диана де Ла Мот, с удовольствием рассматривая свой палец, на котором сияло подаренное рубиновое кольцо. – Нет, вы не просто сошли с ума. Вы вообще ничего не поняли.

Они сидели на той самой скамейке подле Дуба свиданий, где начиналась любовная интрига.

– Что я должен был понять, Диана? – холодея, прошептал дон Хуан.

– Знаете, когда в зверинец короля Иоанна привезли ягуаров, я просто сгорала от любопытства. И при первой возможности пошла полюбоваться на этих изящных хищников. Теперь вы поняли или мне следует высказаться до конца?

– Уж будьте так любезны, – хмуро пробормотал дон Хуан.

– Что ж, извольте. Когда виконт Нарбоннский, мой давний любовник, рассказывал мне о вас любопытные вещи, я сознавала, что он здорово привирает. У нас с ним такая игра… Впрочем, это неважно.

Тенорио потерял дар речи.

– Он? Ваш любовник?! Игра?!

– Ну да.

– И вы знали, что я стою за дубом и слышу ваш разговор? – выкрикнул дон Хуан с отчаяньем.

– Нет, не знала, – искренне удивилась графиня.

Но тут же рассмеялась:

– Такого Нарбонн еще не вытворял. Это что-то новенькое. Ну да ладно, я ни о чем не жалею. В том числе и о минувшей ночи. Правда, я была разочарована…

– Вот как? – уязвленный дон Хуан постарался вложить в этот короткий вопрос как можно больше сарказма.

– Да, именно, – как ни в чем ни бывало, подтвердила графиня. – Может быть, в Кастилии ваше искусство любви и считается недосягаемым, но… Уверена, что ни одна кастильская женщина не назвала бы вас непревзойденным любовником, если бы провела ночь с парижским придворным кавалером. Или, например, с Жаном Буриданом.

Де Тенорио вздрогнул от очередной страшной догадки.

– Жан Буридан?! Он что, тоже ваш любовник?

– Был когда-то, лет пять назад. Он мой самый первый мужчина. Я воспитывалась в монастыре, обожала науки. Жан Буридан, прославленный философ и математик, был для меня, наивной девчонки, просто небожителем! И когда я в семнадцать лет впервые оказалась при дворе и на меня обратил внимание сам Жан Буридан… Понимаете? Он был ректором Парижского университета, Сорбонны! Тогда этот великий ученый выглядел куда презентабельнее, чем сейчас, хотя прошло всего пять лет. Ну а в постели… Скажем прямо: вам до него очень далеко.

Дон Хуан с каким-то сладострастием продолжал мучить себя:

– И рукав, который он до сих пор носит на шлеме…

– Это мой рукав, – кивнула Диана де Ла Мот. – Хотя с той поры Буридан сменил множество любовниц. Крепкий старик!

– А племянницы? Ваши юные племянницы? – Голос Тенорио звучал униженно и жалобно.

– Что вы имеете в виду? – Графиня высокомерно подняла брови. – А, кажется, я поняла. Так вот, милый дон Жуан, все это – лишь грязные сплетни. Я нормальная женщина с нормальными интересами.

Как ни странно, этот ответ вернул дону Хуану душевное равновесие.

– Мы не закончили про ягуаров, – напомнил он.

– А, да! Так вот, слушая Нарбонна, я понимала, что в его рассказе о ваших любовных подвигах в Кастилии только треть правды. Ну, может быть, половина.

– И на том спасибо, – усмехнулся «величайший соблазнитель».

– Я испытывала точно такое же любопытство, как и при появлении в зверинце ягуаров. Теперь, надеюсь, вам все понятно?

– Выходит, я для вас – диковинный зверь? Таинственный кавалер со шрамом? – с горечью вздохнул де Тенорио.

– Именно так. И не обижайтесь, дон Жуан. Мы с вами пережили забавное приключение, не правда ли? Нет, серьезно, вы просто чудо! Вот так взять и предложить мне бежать с вами в Кастилию! Такого в моей жизни еще не было! Обязательно расскажу об этом мужу.

Дон Хуан оторопел: граф де Ла Мот – это не старик Жан Буридан. Но тут же вспомнил рассказ виконта Нарбоннского о своеобразных взаимоотношениях внутри здешних благородных семейств. Пожалуй, граф скорее станет в кругу друзей со смехом рассказывать о похождениях своей жены, чем разгневается за ее очередного любовника!

Странные все-таки люди эти парижане…

* * *

Свадебное посольство медленно ехало по раскисшей от нескончаемых дождей дороге. Авиньон остался позади, впереди, сквозь пелену тумана, проступали знакомые горы Арагона.

Дон Хуан силился понять, почему его любовь оказалась так беспощадно поругана бездушной красавицей.

Ему даже в мыслях претило обвинять Диану, хотя она и незаслуженно унизила его. Да-да, конечно, она ни в чем не виновата. Просто так уж устроена жизнь всех красивых женщин.

Почему Диана говорила с ним так бессердечно? Она ведь понимала, что он любит ее. Понимала и тем не менее глумилась над ним. И скорее всего, окажись на ее месте другая светская дама, она вела бы себя точно так же.

Потому что каждую красивую женщину постоянно домогаются сразу несколько мужчин и с юных лет им приходится то и дело кому-то отказывать. Мужские страдания становятся ежедневной забавой, милым пустячком. Женщина привыкает к лицезрению страдающих поклонников. Но ей хочется большего, и она невольно делает все, чтобы усугубить мучения своих воздыхателей.

Так думал дон Хуан, рассеянно оглядывая бескрайние поля Эстрамадуры.

* * *

Но знал бы дон Хуан, что сразу же после отъезда кастильской делегации из Парижа его унижение превратилось в запоздалый триумф! Жан Буридан, виконт Нарбоннский и граф де Ла Мот сначала говорили об уехавшем посланце дона Педро лишь намеками. Графиня Диана первая произнесла недвусмысленное определение: «Дон Жуан – роковой сердцеед и непревзойденный любовник у себя в Кастилии». После того, как Тенорио исчез с ее глаз, она задним числом почувствовала гордость: как-никак этот утомленный похождениями рыцарь со шрамом, живой символ любви выбрал из всего парижского общества благородных дам именно ее, графиню де Ла Мот!