Я отключила телефон, задумчиво покрутила в руках трубку и перевела взгляд на сейф. Дай-ка я посмотрю, что у нас там лежит…

Так, всё любопытнее и любопытнее. Извлечённые из недр несгораемого шкафа папки с делами, между которыми имелось и Аришкино, оказались из одной серии. Мадам Карецкая у нас, похоже, на самоубийствах специализировалась… То есть на самых юридически безнадёжных, с точки зрения морского права, случаях.

И какую она могла здесь перспективу углядеть?.. Я сама билась с Аришкиным делом столько времени, и ничего… Впрочем, нет, как только нашёлся зарубежный адвокат, который взялся за него, мы успокоились и перестали ломиться во все двери подряд. А адвокат… То ли оказался не слишком компетентным, то ли вступил в сговор с работодателем и получил взятку за то, чтобы спустить дело на тормозах. Да, это более вероятно, так как совсем он от него не отказался, но и заниматься толком перестал…

Я раскрыла папку и стала просматривать документы по Аришкиному делу. А, нет, отказался-таки! Вот, пожалуйста, договор с адвокатом расторгнут. Хорошо бы снова позвонить Аришке, но нельзя доставать её на работе — точно уволят. Надо всё-таки как-нибудь к ней вырваться.

«И к Бронштейну обязательно съездить…» — вспомнила я про обезумевшего соседа. Знала бы, что жизнь меня с психами так плотно столкнёт, выучилась бы на психиатра. Работать не работала бы, но где знания применить, точно бы нашла! Собака — и та попалась с приветом.

Я машинально продолжала просматривать бумаги в папках. Ничего особенного, обычная подборка материалов. Только вот чего-то не хватает… И чего же?

Вернёмся к Аришкиному делу. Так, все документы на месте, включая всю нашу безрезультатную переписку. А где… Вот оно! Нет последних писем-требований! А ведь Аришка сказала, что ей вернули долг по зарплате мужа. То есть его должны были потребовать, вряд ли у судовладельца неожиданно совесть проснулась!

По опыту знаю, что делятся работодатели на две категории: на тех, кто безо всяких напоминаний или, в крайнем случае, по первому требованию выплачивает все задолженности и страховки, и тех, кто либо не делает этого никогда, либо, скрипя зубами, платит только будучи припёртыми к стенке.

Аришкин оппонент без сомнения относится ко второй категории. Но что-то же побудило его долг перечислить? И где-то на этот счёт должна быть соответствующая переписка.

Я включила компьютер, ещё раз всё там перелопатила и к глубокому разочарованию не нашла ничего, заслуживающего внимания.

В дверь поскреблись.

— Войдите, — крикнула я.

На пороге возникла Лариса.

— Рит, ты домой собираешься?

— А что, пора? — удивилась я.

— Вообще-то седьмой час уже. Все собрались, а уйти никто не решается.

Я посмотрела на часы. Точно. Не заметила, как день прошёл. Чудесная, однако, работёнка! Особенно для тех, кому время негде убить. А заодно и для желающих схуднуть. Острый приступ голода напомнил, что со вчерашнего дня я ничего не ела.

— Лар, ещё пять секунд. Ты там народ отпусти и подожди меня, я тебя до дома подброшу.

Я выключила компьютер, сложила папки обратно и уже собиралась закрыть сейф, как вдруг вспомнила, что не проверила отделение, где обычно хранились деньги.

В отделении лежало ровно пять штук. Новенькими, хрустящими стодолларовыми банкнотами.

Я бросила деньги в сумку и мысленно поблагодарила Диму:

«Неожиданно, но спасибо, будем считать это алиментами на «нашего» сына…»

***

— Лар, держи, завтра можно зарплату выдать, — порадовала я бухгалтера, передавая деньги, когда мы уселись в машину. — Только не знаю, проведи это, как взнос учредителя, наверное. Происхождение неизвестно, но явно ж не доход…

Я ещё раз попыталась получить от неё хоть какие-то сведения о делах Димы с Карецкой, но ничего не вышло. Похоже, свои делишки пара действительно обтяпывала, строго соблюдая секретность. Вот тоже странность. Нет, это, конечно, не те дела, о которых можно на всех углах трубить, но и к чему такая таинственность, непонятно. И потом, где переписка? Не могли же они всё по телефону решать? Явно тут нечисто. Только вот в какую сторону копать и где что искать — вопрос…

— Ларис, а за границу они часто звонили?

— Да нет, — пожала плечами она. — Если б часто, мы бы уже давно разорились. Им, да, бывало изредка, а чтобы сами… нет.

— И факсы не отправляли?

— Рит, ну какие факсы в наше время, когда у всех электронки есть?

Тоже верно… Но не телепатически же они с должниками общались! Неизвестно, как другие негодяи, но Аришкин-то точно долг вернул!

Попрощавшись с бухгалтером, я решила, что хорошо бы навестить сына убитой. Во-первых, забрать родословную Фёдора, во-вторых, попробовать поговорить с ним на предмет маминых дел. Маловероятно, но вдруг он всё же что-то знает?

Но сначала надо было наведаться в больницу — выяснить, что там с несчастным соседом.

Разыскав лечащего врача, который, к счастью, не успел уйти домой и оказался симпатичным молодым человеком, больше похожим на медбрата, нежели на светило психиатрии, я пришла в ужас, услышав диагноз «реактивный психоз». Однако доктор моего трепета не разделил и постарался всячески меня успокоить. Объяснил, что процесс этот обратим, и симптомы после устранения психотравмирующего фактора должны исчезнуть, возможно даже, достаточно быстро. От Бориса Абрамовича он узнал о взрыве автомобиля и считал, что, скорее всего, «параноид» этим и вызван.

— А поскольку фактор этот — более чем временный, волноваться вообще не о чем, — утешил он меня. — Через несколько дней больной и не вспомнит, что с ним произошло.

Значит, приём лекарств и странное поведение Бориса Абрамовича не взаимосвязанные обстоятельства? Точнее, связанные, но в обратном порядке. Таблеток он, вероятно, откушал уже после нашего похода в соседний двор, иначе заснул бы ещё по пути. Я в отчаянии закусила губу, теперь уже уверенная, что таблетки не при чём, а означенный «параноид» был вызван несколько раньше, чем произошло покушение на собственность владельца джипа. О чём незамедлительно и известила врача.

Его мой рассказ не особенно озадачил.

— Бывает, — неопределённо пожал плечами «эскулап», а я подумала, что при нашей жизни параноики, наверное, пачками к нему поступают. — Вы зря так переживаете. Полежит немножко, и заберёте своего соседа нормальным человеком.

Несмотря на молодость, в докторе просматривались такие своеобразные замашечки умудрённого опытом врача — непробиваемое благодушное спокойствие, будто он сам находился под действием препаратов.

— Так уж и нормальным? — усомнилась я. — А если у него это повторится?

— Навряд ли. Но если что, милости просим обратно к нам. Это уже будет на шизофренийку намёк, а в таком состоянии больные социально опасны, — «успокоил» он.