«Врет, — беззлобно подумал Грязнов, — мы с ним никогда близко знакомы не были, да и не могли быть. Фамилию слышал, виделись, а так? Вряд ли…»

— Это не у меня проблемы. Вот и та дура, извини за выражение, что пыталась выяснить, зачем я тебе звоню, Федор Федорович, настойчиво интересовалась моими проблемами. Будто я с ней собираюсь их обсуждать. Ну и я, чтоб отвязаться, сказал ей: это, мол, у вас проблемы. Это ваши охранники нападают на сотрудников Министерства внутренних дел и осуществляют несанкционированную слежку за Генеральной прокуратурой.

— Ну зачем ты так, ей-богу, Вячеслав Иванович? — огорчился Кулагин. — Ну какое она-то имеет отношение?

— А я это сделал исключительно с той целью, чтобы ты, перед тем как срочно выехать ко мне сюда, на Житную, пропуск тебе уже заказан, зашел к ней и громко, как это ты умел когда-то делать, очертил ей круг ее прямых обязанностей. А то у вас, гляжу, куда ни плюнь — главное управление, а люди черт знает чем занимаются. Ты меня понял, Федор Федорович? Так вот заезжай, мне долго ждать нет никакого смысла, сам понимаешь…

Кулагин примчался, только что не запыхавшись. Он держал в руках черный кейс, будто привез важные документы для обсуждения.

Грязнов поднялся навстречу, пожал ему руку, пригласил садиться. Потом занял свое место за столом, выдвинул ящик и небрежно кинул перед Кулагиным на стол два удостоверения и аккуратно выложил пистолет Макарова. И все это проделал молча. Только после этого поставил локти на стол, сложил пальцы в замок и уперся в них подбородком.

А Кулагин также молча раскрыл поочередно удостоверения, захлопнул, потом взял пистолет, осмотрел его, хмыкнул и вопросительно поглядел на Грязнова.

— Обычные дела, — ответил Вячеслав Иванович, — проверили, как положено. Отпечатки пальцев наверняка родные: Идентифицировать не стали. Отстреляли, посмотрели по пулегильзотеке — ствол чистый. Да ты и сам не разрешил бы им держать «замазанные» стволы. Тут вопросов нет. Кроме одного. Чего им надо? Или, может, все-таки не им, а тебе? Или твоему начальству? Так за это мы можем запросто, вот прямо не сходя с места, вдвоем с тобой подходящую статью отыскать. Или не будем?

— Давай лучше не будем, Вячеслав Иванович. Ты, вообще, по этой части как, не брезгаешь? — Кулагин щелкнул себя по кадыку.

— А почему я должен брезговать? — удивился Грязнов. — Рабочий день кончился. Ты на это, что ль, намекаешь?

— Ну, если не против?.. — Кулагин открыл кейс, сгреб в него пистолет с обоими удостоверениями, а оттуда достал красочную квадратную упаковку с бутылкой французского «Наполеона». — Не будешь возражать, если мы по маленькой за окончание дела, а?

— Ты погоди с окончанием. Ты мне на вопрос не ответил. Ну, хорошо, понимаешь, что мой парень горячие точки прошел, а если б он послабее оказался? Они его что, уделали бы? А чего они «хвостом» болтаются, как, извини, говно в проруби? Ты их послал? Назови причину — разберемся, потом думать будем, окончено дело или нет. Ишь, шустрые вы какие!

— Так ведь всю жизнь учили! — захохотал Кулагин. — Ты чего, Вячеслав Иванович, сам не понимаешь? Оперативная нужда! Я ж тоже своего рода крайний. Шеф вызывает, говорит: «Чего там следователь копает под нашего парня?» — ну, из газеты. Посмотри, мол. Мне приказано, я приказываю. А дальше — это уже собственная их инициатива. За что и хорошо наказаны. И я еще добавлю. Вот и все! Ты ж сам всю жизнь — оперативник, не мне объяснять тебе наши азы… Не нравится тебе или там кому-то еще «хвост» — сниму, а перед руководством уж как-нибудь потом оправдаюсь. А может, и ты мне подскажешь решение. Чего надо-то от того сморчка из «Секретной почты»? Просто по-товарищески спрашиваю, если уголовщина какая — ну и хрен с ним, а если политика, мать ее, то тем более. Мне бы только узнать-.

— А ты бы сразу спросил, я от тебя, Федор Федорович, и скрывать ничего не стал бы, — изобразил полнейшее дружелюбие Грязнов. — Какой-то анонимщик обгадил крупного судебного деятеля, из Высшего арбитража…

— А тебе-то что за дело? — насмешливо перебил Кулагин.

— Так тот с жалобой к генеральному прокурору, ну и покатилось— то, другое. Сам знаешь, как бывает, когда наверху хотят очистить чей-то мундир. А тут еще эти… твои… Да не просто — сел на «хвост» и сиди себе, пока не сгонят, а они наглые! Вот и нарвались. Боишься, что ли, шума-то?

— Да не боюсь, не нужен он, — поморщился Кулагин. — Это ж не им оплеуха, а мне как их начальнику.

— По этому поводу могу только одно сказать, Федор Федорович, не держи дураков. Помнится, в добрые старые времена, это было законом.

— Ну, давай хоть за старину дернем? — оживился Кулагин. — За те времена, когда мы были молодыми! За нашу молодость, а?

— А за что другое я б с тобой вообще пить не стал, — заметил Грязнов.

— Вот за что тебя всегда уважал, Вячеслав Иванович! — воскликнул Кулагин. — За правду! Много мы, поди, друг другу крови-то в свое время попортили, а ради чего? И вспоминать теперь смешно!

Грязнов отчетливо видел, что Кулагин просто очень рад тому обстоятельству, что неприятная история так легко, по его мнению, заканчивалась. Интересно, а на что он рассчитывал? Что факт стычки представителей двух охранных частных структур вызовет громкий государственный резонанс? Как бы не так! Или что та же Генеральная прокуратура каким-то образом отреагирует на факт слежки за своим сотрудником, занимающимся расследованием клеветнического выступления газеты? Тоже весьма сомнительно.

В другом обозначился интерес Кулагина. В дальнейшем разговоре проскользнула у него этакая робкая, что ли, мыслишка: а нельзя ли, мол, закрыть это дело вообще, к едреной фене? Ну, пройдет время, ну, дадут в газете опровержение, что факты не подтвердились и на сотрудника, допустившего публикацию, наложено взыскание. И все кругом успокоятся.

— Можно-то оно, наверное, можно, да вот с опровержением как-то в газете не спешат.

— А если их поторопить?

— Ну… если так? — тянул с окончательным своим решением Вячеслав Иванович, будто исключительно от него в данный момент и зависело решение вопроса.

Ему показалось, что интересы холдинга, о чем он уже знал от Турецкого, каким-то образом вошли в противоречие с интересами самого Кулагина, призванного защищать этот холдинг. Бывают такие ситуации? А почему нет? У Федора ведь «закваска» старая, и вполне может быть, что именно его личные интересы лежат несколько в иной плоскости, нежели те, которые демонстрировал тот же холдинг, желая просто отомстить Степанцову за свой проигрыш в имущественном споре с другим таким же нефтегазовым монстром. А Кулагин с его-то прошлым может служить не одному хозяину. Вот и появляются невидимые миру противоречия…

— А давай мы оба, каждый со своей стороны… попробуем? — горячо предложил Кулагин.

— Разве что если попробовать? — с уже более определенной интонацией как бы подвел итог Грязнов.

И они выпили еще по рюмочке, словно обязывающей их теперь активно помогать друг другу «закрыть к едреной фене» это нехорошее дело.