— Чего ты хочешь? — спросил он без всяких предисловий.

— Мне нужна лошадь, чтобы догнать остальных. — Элиз поздравила себя с холодной рассудочностью, прозвучавшей в этой просьбе.

— Ты ее не получишь.

— Нет?!

— Нет.

— Ты не можешь удерживать меня здесь силой! Если ты не позволишь мне уйти сейчас, я это сделаю, как только ты скроешься из виду!

— Боюсь, что нет.

— Подожди, и ты увидишь, — процедила она сквозь зубы.

— Можешь не сомневаться, что я буду наблюдать за тобой каждую минуту.

Она уставилась на него, пораженная внезапным подозрением.

— Ты хочешь сказать…

— Вот именно.

Огромность этого предательства на некоторое время лишила ее дара речи. Он не собирается оставлять ее здесь, а хочет взять ее с собой в начезскую деревню!

— Я не поеду!

— Поедешь. Вопрос только в том, поедешь ли ты сама на своей лошади, или же тебя привяжут к седлу и повезут как рабыню.

— Но мы же заключили сделку! Ты должен был доставить меня вместе с другими в форт Сан-Жан-Баптист. Предполагалось, что я буду свободна после этого. Ты обманул меня, и тебе это так не сойдет!

— Уверяю тебя, сойдет.

Она неотрывно, с ненавистью смотрела на него.

— Ты еще пожалеешь.

— Возможно.

Сухая рассудочность его тона еще больше разозлила ее.

— Ты подонок!

— Это не помешает мне удержать тебя.

Вконец выведенная из себя, Элиз замахнулась и ударила его кулаком. Рено схватил ее за запястье и отвел руку за спину, так что она приблизилась к нему почти вплотную. Боль в запястье была резкой, но Элиз ее не замечала.

— Пусти меня! — прошипела она. Его рот находился всего в нескольких дюймах от ее рта, когда он заговорил:

— Будь осторожна. Я не позволю тебе впредь ставить меня в дурацкое положение. Я советую тебе быть благоразумной. Если ты не послушаешься, все последствия падут на твою голову.

— В таком случае наша сделка расторгнута. С этого момента между нами все кончено. Тронь меня хоть бы пальцем — и я буду бороться с тобой изо всех сил!

— Посмотрим, — ответил он, отпуская ее руку. — Собирайся. Мы отъезжаем через четверть часа.

Конечно, Элиз не следовало предупреждать его. Она в полной мере поняла это, когда увидела свою лошадь, поводья которой были прикреплены к передней луке испанского седла Рено. Элиз стояла в дверях, раздираемая сомнениями, попытаться ли ей ускользнуть с заднего крыльца или же наотрез отказаться покинуть дом. Однако ни тот, ни другой варианты не сулили ей освобождения. Без лошади ей не уйти далеко, ее сразу же настигнут. Если же она останется в доме, то для Рено это будет лишним поводом подойти к ней и взять ее на руки, а ей вовсе не хотелось доставлять ему это удовольствие.

Единственным достойным выходом из положения казалось выйти из дома с высоко поднятой головой, ведь оставалась еще надежда, что ей удастся вырваться, когда бдительность его ослабнет.

В этот момент раздалось цоканье лошадиных копыт. К Рено подвели еще одну кобылу, изящные очертания которой ясно указывали на ее арабское происхождение. В этот момент Элиз услышала у себя за спиной голоса и обернулась. Маделейн вошла в гостиную, держа на руке два плаща. Остановившись, она пропустила вперед мадам Дусе, одетую в черное платье из плотной ткани. Лицо ее выражало волнение и беспокойство. Она повернулась и с жаром обняла Маделейн, благодаря ее за помощь срывающимся от слез голосом.

Так, значит, желанию мадам Дусе суждено было исполниться — она ехала в деревню начезов вместе с Рено. Оказывается, Элиз неправильно все поняла. Лошадь, привязанная к седлу Рено, предназначалась для пожилой женщины, которая не умела хорошо ездить, а арабская лошадь — для нее самой.

Забота Рено подействовала на нее как пощечина. Было ясно, что он не боится давать ей лошадь, зная, что сможет держать ее действия под контролем. Ну что же, пусть пребывает в заблуждении! Арабская лошадь резвее равнинных лошадей, быстрее даже его испанского скакуна — по крайней мере на коротких дистанциях. Если Элиз убежит, Рено, конечно, догонит ее, если вовремя хватится. Если…

Мадам Дусе взяла плащ и вышла за дверь. Маделейн подошла к Элиз и набросила ей на плечи другой плащ из точно такой же темной материи. Элиз негромко поблагодарила ее, но Маделейн покачала головой.

— Благодари Рено, это он велел купить плащи для тебя и для Мари. Он не пожалел времени, чтобы обеспечить вашу безопасность. — Она помедлила, а затем продолжала: — Может быть, ты хоть теперь начнешь беспокоиться о нем. У него будет очень много врагов.

— Только среди французов, — сказала Элиз с горечью.

— А также среди тех, кто откажется признать его военным вождем, кто презирает смешанную кровь.

— С этим я ничего не смогу поделать.

— Ты сможешь наблюдать и слушать. Иногда и этого бывает достаточно.

Элиз удивленно взглянула на нее. С чего это Маделейн решила, что она захочет помогать Рено? Да никогда в жизни! Впрочем, Маделейн это знать ни к чему. Элиз кивнула так, что при желании этот кивок можно было истолковать как знак согласия, и отвернулась.

Она задерживала остальных. Рено уже поднимался по ступенькам ей навстречу, плащ развевался у него за плечами, лицо было угрюмо. Встревоженная этой мрачной целеустремленностью, Элиз протянула руку в тщетной попытке остановить его. Не говоря ни слова, Рено подхватил ее на руки и начал спускаться вниз.

Элиз услышала хохот начезов, корчившихся от смеха в своих седлах, и лицо ее сделалось пунцовым.

— Пусти меня! — прошептала она в ярости, но гордость и нежелание еще больше веселить

дикарей заставили ее отказаться от сопротивления.

Рено молча понес ее туда, где уже ждали лошади, и усадил в седло. С пылающими щеками, опустив глаза, чтобы скрыть смущение и злость, Элиз поправила юбки и взяла поводья. Усевшись, она бросила испепеляющий взгляд на Рено, который уже сидел в седле и пристально наблюдал за ней своими серыми глазами.

На какой-то миг их взгляды встретились. Неожиданно Рено протянул руку, чтобы поправить ее сбившийся плащ. Этим жестом он как бы показал всем, что она принадлежит ему и никому больше. Элиз охватило безумное желание сбросить свой плащ и тем самым как бы символически перечеркнуть его жест. Однако она не решилась это сделать.

Один за другим они выехали со двора. Рено ехал во главе колонны, за ним следовала Элиз, а потом и все остальные, причем мадам Дусе была где-то в середине. Когда свернули с проселка и въехали в лес, стало холоднее, потому что солнце едва проникало сквозь густое переплетение ветвей у них над головами. За то время, что они провели во владениях Рено, листья опали, и только некоторые буки и дубы еще шуршали своим коричневым нарядом. С голых ветвей деревьев свисали седые бороды мха, плотный ковер опавших листьев приглушал стук копыт.