Следующих пяти дней хватило, чтобы поставить лесника Матэнхэйма на ноги и осмотреть большую часть больных из числа «хуторских». А потом внезапно возникла проблема.

Тем утром я проснулась с мыслью, что сегодня мы вернемся в замок. Еще подумалось, что из столицы, поди, уже прибыли мои документы по практике, и что Бред Алларэй должен был приехать из своей поездки... А он обещал мне ужин в Фархесе...

Зевнув, я перевернулась на живот.

Солнце хитрило, пытаясь пробраться под занавеску снизу, в комнате было тепло и тихо, матрас был невероятно удобным, а одеяло теплым и легким, как лебединый пух. Снизу, где с рассвета хозяйничала Мэри Матэнхэйм, доносился запах свежей сдобы, такой заманчиво-аппетитный, что у меня немедленно заурчало в животе, но вставать все равно было лень.

Дверь тихонько скрипнула, и я услышала голос Пейдж:

— Госпожа, умываться в спальню подать или хотите спуститься?

Со дня нашего знакомства женщина взяла меня под свою опеку. Я несколько раз пыталась объяснить, что мне нужна помощница и компаньонка, а не горничная. Пейдж с радостью соглашалась, но обращение «госпожа» намертво прилипло к ее губам, как и стремление оказаться полезной. Неважно, каким образом: принести ли вкусную булочку в разгар приема, подложить ли грелку в постель, приготовить ли умывание к моменту моего пробуждения. Рассказать ли сплетню о том или другом моем пациенте — в этом деле Пейдж просто не было равных.

Мэри разместила мою помощницу внизу, возле комнаты младших мальчишек, тем самым убив сразу двух зайцев: пострелята побаивались шалить рядом со строгой соседкой, а бездетная Пейдж отдыхала душой, возясь с ними в свободное время. Впрочем, в последнем она не признавалась даже сама себе.

— Хоть так отплачу Мэри за ее помощь, — как-то сказала она мне. — Приютила, одела меня с ног до головы...

И это правда.

Узнав с моих слов об истории женщины, Джона сам вызвался отвезти ее в поселок за вещами, но вернулись они с пустыми руками. Муж, узнав из «деревенской почты», что его жертва решилась-таки на побег, в ярости уничтожил всю женскую одежду.

Однако Пейдж это совсем не задело, как ни странно.

— Пусть его в садах Предков судят, — поделилась она со мной после своего возвращения. — А с меня хватит и того, что я его больше не увижу. Никогда. До самого последнего дня моей жизни. Госпожа, не расстраивайтесь! Этот гнус не стоит морщинок на вашем личике. Уж я-то знаю, о чем говорю.

Я передернула плечами, вспомнив тот вечер и свои чувства в отношении мужа моей новой помощницы, а Пейдж, неправильно оценив этот жест всплеснула руками.

— Замерзли! — ахнула она. — А я хотела с вечера камин протопить!

— Я не замерзла! — Спустив ноги с кровати, я потянулась и в последний раз сладко зевнула. — Все хорошо, спасибо за заботу Пейдж.

Она проворчала:

— Вот заболеете, что мы делать все будем?

— Лечить меня чаем с малиновым вареньем. Я внизу умоюсь. Джона уже встал?

— Господин некромант со старшими мальчишками на почтовую станцию уехал, — ответила она, подавая мне халат. — К завтраку обещали вернуться.

— А больных много сегодня?

— Больных трое, а посетителей два десятка. Дармоеды, ходют и ходют. Совсем совесть потеряли. Говорили же давеча, чтобы раньше десятого часа не появлялись, а все равно с первыми лучами солнца притащились. Дармоеды, как есть! Вы бы с них хоть сколько за работу брали, госпожа! А то ж на голову сядут — метлой не сгонишь!!

И в этом вопросе Пейдж Дьяри была даже хуже Джоны. Как коршун над цыплятами вилась вокруг моих пациентов, безжалостно отсеивая потенциальных симулянтов и любопытных зевак. Мои же вливания на тему «они и сами могут не знать о свой болезни» слетала с нее, как с гуся вода.

— Не знают, значит не больны, — бухтела она, сверля подозрительным взглядом очередного деревенского или хуторского жителя.

— А зачем Джона в почтовый поселок поехал? — сменила я тему, сдаваясь перед бессмысленностью очередного спора. Я не против оплаты своего труда, но не с нищих же деревенских жителей золотые требовать! — Не говорил?

Пейдж фыркнула. К Джоне женщина испытывала двоякие чувства: с одной стороны она его несомненно уважала, а с другой — побаивалась. И я подозревала, что женщине понадобится много дней для того, чтобы перестать испытывать страх перед мужчинами. Даже если они и близко не похожи на того урода, который все еще считался ее мужем.

— Мне он не отчитывался. Может за письмами, может по делам — с рассвета в подвале возле зеркала вашего говорительного торчал, а может просто мальчишек хотел на своих конях покатать. Уж больно они вокруг этих зверюг увивались.

Я хмыкнула. С мальчишками Джона проводил много времени — это правда. Даже пообещал Мэри, что договорится с Мэтром насчет того, чтобы взять старшего на службу в замок. Оруженосцем.

— Но как же... — пугалась женщина.

— Не уверен, что это хорошая идея, — ворчал ее муж, который к концу второго дня пришел в себя, но слабость пока не позволяла ему встать с постели.

— Это замечательная идея, — возражал мой некромант. — Вы просто не знаете, насколько сильно прислушиваются к мнению Мэтра в столице. Пора вервольфам выходить из подполья. Быстрым этот процесс не будет, но с чего-то все же нужно начинать.

Например с того, чтобы дикие мальчишки, которых мать боялась за пределы хутора выпускать, понемногу начинали привыкать к внешнему миру.

Умывшись, я переоделась в рабочее платье и спустилась на кухню, где вокруг стола в ожидании завтрака увивались младшие Матэнхэймы, а старшие негромко переговаривались, уютно устроившись на засыпанной подушками скамеечке.

Заметив меня, Мэри вскочила на ноги и, суетливо приглаживая волосы, улыбнулась.

— С добрым утром, эрэ! Как спалось?

— В вашем доме всегда отлично, дорогая хозяйка, — ответила я. — Мат, как ваше самочувствие? Судорог не было? Температура не поднималась?

Я сунулась было, чтобы помочь Мэри накрыть на стол, но они с Пейдж так синхронно на меня зашипели, что пришлось отступить.

— Да все со мной уже хорошо, — пробасил лесник, смущенно потирая пятерней небритую щеку.

— Ну вот и славно, — обрадовалась я и, покосившись на горку румяных блинов, облизнулась. — Значит, скоро восвояси отправимся. Хватит уже вас объедать.

— Эрэ! — в один голос возмутились хозяева, а Пейдж, недовольно сопя, поставила передо мной кружку с брусничным чаем. — Какое объедать? Да вы для нас столько, да мы же...

С улицы донеслось лошадиное ржание, а вслед за ним счастливый лай Бифштекса. Маленькая Мэри тут же взобралась на подоконник и, вцепившись обеими руками в оконную раму, закричала: