Келдер непроизвольно глянул на девушку и не мог не признать, что старик абсолютно прав: Ирит могла дать сто очков вперед любой женщине. Но вслух ничего не сказал. Его ответ не имел никакого значения. На Эздрела наложено заклинание, а потом, внешность - это далеко не все.

Но Ирит очень красива. Так что Келдеру пришлось шумно сглотнуть слюну, а уж потом он смог продолжать:

- Это заклинание, Эздрел. Может, ты бы и полюбил ее, но любовь не затмила бы для тебя весь Мир. Короче, этой ночью мы посовещались и решили, что негоже оставлять тебя в таком виде. Мы намерены отправиться с тобой в Этшар Пряностей и найти чародея, который сможет снять заклинание. А может, мы найдем такого чародея по пути.

- Не надо этого делать. - Эздрел вновь любовался Ирит. - Я и так счастлив.

- Но едва ли ты будешь счастлив, если Ирит уйдет, - осторожно заметил Келдер.

Эздрел резко повернулся к нему.

- Но она же не уходит. - И его взгляд опять устремился на девушку. - Ирит, ты ведь не уходишь?

Летунья положила гребень на подоконник, вздохнула и посмотрела на Келдера, не зная, что сказать.

- Нет, она не уходит, - пришел ей на помощь Келдер. - При условии, что ты согласишься пойти с нами в Этшар и позволишь чародею снять с тебя заклинание.

- Хорошо, - кивнул Эздрел. - Как ты захочешь, Ирит, так и будет. Если ты хочешь снять заклинание, я не против.

- Я хочу снять заклинание, и перестань пялиться на меня!

Взгляд Эздрела вновь скользнул на пол.

- Как скажешь, Ирит, - пробормотал он смущенно. - Я готов на все, Ирит, только не покидай меня.

Келдер безрадостно взирал на эту картину. Такая покорность, такое раболепие.

"Негоже, - думал он, - одному человеку находиться в столь полной зависимости от другого”.

И если это результат воздействия любовного заклинания, его использование следует запретить.

Прежде чем они покинули гостиницу, Ирит потребовала, чтобы Эздрел помылся. Она заявила, что отказывается идти рядом с таким грязнулей. Старик подчинился беспрекословно, и, пока Ирит с Ашей завтракали, Келдер и двое слуг занимались Эздрелом.

Бороду и волосы ему подстригли. Тунику и бриджи отнесли в стирку. Старика усадили в ванну, Келдер натер ему спину, с остальным Эздрел справился сам.

Когда он вытерся и причесался, Келдер подумал, что теперь с ним не стыдно выходить на улицу.

Но тут принесли одежду.

Бриджи расползлись по всем швам: гнилые нитки стирки не выдержали. Тунике повезло больше: дыр не появилось, зато пятна, скрытые ранее слоем грязи и жира, проступили наружу.

- Что же нам делать? - Келдер в отчаянии смотрел на одежду. - Не можешь же ты шагать по дороге голый?

Слуги посовещались.

- А деньги у вас есть? - спросил тот, кто уносил одежду в стирку.

Келдер посмотрел на него, потом на Эздрела, который пожал плечами.

- Не знаю. У Ирит, должно быть, есть.

- Я мог бы продать что-нибудь из старья. Комплекция у нас одинаковая.

- Пожалуй, идея хорошая, - согласился Эздрел.

Деньги у Ирит нашлись, одежда пришлась Эздрелу впору.

- Дороговато он нам обходится, - пожаловалась Летунья, когда все четверо вышли из гостиницы.

Келдер взглянул на Эздрела в опрятной светло-зеленой тунике, расшитой желтым, и темно-зеленом килте с черной вышивкой по подолу. Старик ну ничем не напоминал пьяницу, которого они встретили в Шане.

- Но деньги потрачены не зря? И потом, я думаю, ты ему кое-чего задолжала.

Ирит предпочла не отвечать.

Поскольку из гостиницы они ушли поздно, то до Синодиты добрались далеко за полдень. Аша и Эздрел заявили, что они валятся с ног, а потому все отправились в “Летающий Ковер”.

Келдер извинился перед Бардеком, но хозяин тем не менее настоял, чтобы Ирит заплатила за стол и комнату вперед.

Ирит надулась, но заплатила, а Келдер остаток дня провел, рыская по городку в поисках работы. К закату он стал богаче на семь медных грошей и пакет сушеных фиг, полученных за колку дров и участие в поисках сбежавшей козы. По ходу он также наслушался сплетен об оргиях в покоях королевы, жалоб на идиотизм короля Карена, предположений, что Ирит Летунья - богиня, чье появление сулит благоденствие, и стал молчаливым свидетелем дискуссии о видах на урожай, зреющий на юге королевства.

Келдеру нравилось слушать повседневные разговоры обычных людей. Радовали его и голоса, отличные от мелодичного сопрано Ирит, фальцета Аши, сипения Эздрела. За обеденный стол он уселся уставший, но в превосходном настроении.

По причине усталости Келдер не возражал и против того, чтобы Ирит с Ашей легли на одну кровать (слишком узкую для двух взрослых), а он занял вторую. Эздрелу достался брошенный на пол матрац.

На следующий день они вышли пораньше, к полудню миновали Кастл Ангаросса и вскорости пришли на поле боя. Могильника Абдена никто не касался, а вот другие трупы исчезли: оставалось только догадываться, что с ними сталось. Келдер предположил, что местные жители закопали их если не из сострадания, то из чисто практических соображений: чтобы не допустить распространения какой-нибудь заразы.

Наибольшие трудности возникли у них с горючими материалами: близ дороги поваленные деревья или избыток хвороста не просматривались. В конце концов Келдер постучался в ближайший дом и на свои семь грошей плюс деньги Ирит приобрел телегу дров и хвороста. Сбить цену ссылками на богоугодный характер миссии ему не удалось. Фермер резонно указал, что должен получить адекватную компенсацию за ужин всухомятку и ночевку в холодном доме.

За все время их пребывания у могильника мимо проследовали несколько фургонов и целый караван, но никто не предложил своей помощи. Наконец погребальный костер был сложен, Келдер высек искру, раздул трут, запалил мелкий хворост и отступил назад, когда пламя охватило поленья, на которых покоились останки Абдена.

- Интересно, увидим ли мы его душу? - Аша смотрела на костер во все глаза.

- Ты едва ли, - ответила Ирит. - Люди их не видят. - А после паузы добавила: - Я иногда вижу благодаря магии.

- Скажи мне, если увидишь, - попросила ее Аша. - Скажи, улыбался ли он.

Ирит согласно кивнула, потом наклонилась к Келдеру и шепнула ему на ухо: “Он, наверное, ужасно зол из-за того, что голова так долго находилась отдельно от тела”.

Келдер нахмурился, потом шепнул в ответ: “Но душа сможет освободиться? После его смерти действительно прошло много времени”.

Ирит пожала плечами:

- Откуда мне знать? Я не некромансер.

Прошел почти час, пока труп окончательно не сгорел, а Ирит, разумеется, не могла все время смотреть на костер. Наконец она взглянула наверх и вскинула руку: