Дальше «и» дело не пошло, потому что сказать «и спускается с потолка на паркет» Зотова не решилась. Поглядела настороженно. А вдруг скуластый опять смеяться начнет?

Арцеулов ответил не сразу. Встал, осторожно развернул рукопись, перелистнул несколько тяжелых страниц.

— Вот здесь… Лицом не похожа не людей, питается светом — лунным и солнечным, способна парить, как птица, хотя крыльев и не имеет. А также обладает даром, доступным лишь двенадцати высшим архангелам — может сбрасывать человеческую плоть, но очень ненадолго.

Девушка не без опаски покосилась на древнюю книгу. Этот кто же такой всевидящий жил девятьсот лет назад?

— Про архангелов не скажу, а в остальном все правильно. Наташка Четвертак, один к одному.

Арцеулов покачал головой.

— Это не о ней. Лилит, первая супруга Адама, сотворенная из солнечного пламени.

«Течет, течет речка да по песочку, — беззвучно шевельнул губами товарищ Москвин — Моет, моет золотишко.» Первые же недели работы в ВЧК показали, что самое трудное и невыносимое — ждать. Жора Лафар рассказывал, что настоящих шпионов этому специально обучают, заставляют смотреть, как трава растет и распускаются листья. У них, птенцов Феликса Дзержинского, времени на учебу не было — в засадах и перестрелках нервы закаляли. Но до перестрелки надо дожить и дотерпеть. Ждать, ждать, ждать… «А молодой жульман, ох, молодой жульман заработал вышку.»

— Леон! Можно я закурю?

Миша Огнев, он же Мишель, достал папиросы, взглянул неуверенно. Леонид невольно поморщился. Он и сам с удовольствием сделал бы несколько затяжек, но в машине и так тяжелый дух, окна же открывать не стоит. Подойдет случайный прохожий, скользнет любопытным взглядом… Но даже не это главное.

— Smoke — wroga nie widać, Мишель. Если по-русски: куришь — врага не видишь. Так нас товарищ Дзержинский учил. Потерпим, недолго осталось.

Репортер послушно спрятал знакомую пачку с изображением черноволосой цыганки. Упоминание Первочекиста подействовало безотказно. Бывший старший оперуполномоченный еле заметно улыбнулся. Можно разрешить, но привычка — вторая натура. Когда-то его учили, теперь очередь Мишеля. Чтобы служба медом не казалась! «Ходят с ружьями курвы-стражники длинными ночами. Вы скажите мне, братцы-граждане: кем пришит начальник?»

Муркин знакомец определенно подавал надежды. Сегодняшний план — его заслуга. Угнать авто со стоянки возле вокзала Сен-Лазар, не забыв заляпать номера грязью со снегом, Леонид бы и сам догадался. А вот некоторые полезные мелочи — целиком его, Мишеля, заслуга. Только в таких делах мелочей не бывает. Например, шелковые маски. Кто ж знал, что их можно в обычной сувенирной лавке купить? Огнев знал. И насчет того, чтобы дорогим одеколоном побрызгаться, его идея. Найдут авто, ноздрями пошевелят — и станут искать любителей штучной парфюмерии. Еще один ложный следок на белом-белом снегу… «Течет речка да по песочечку, бережок, ох, бережочек моет…»

Все та же улица, тот же дом с железными жалюзями. И время привычное, если верить циферблату с желтым огоньком. Всё готово, все на свои местах. Еще пара минут — и клиент пожалует. Ради этой встречи Леонид надел купленное у старьевщика тряпье, попытавшись скопировать виденного им возе Le Ventre de Paris «делового». Даже ногти привел в порядок. Все должно получиться…

Товарищ Москвин вновь дернул ртом. Нельзя загадывать! Может, и не пожалует мсье де Сен-Луи, на службе задержится — или иное развлечение найдет. Вдруг ему именно сегодня не мальчиков захочется, а, скажем, козочек? Или живот скрутит, или такое же угнанное авто заденет колесом. Ждать, ждать, ждать… «А молодой жульман, ох да молодой жульман начальничка молит…»

Леонид на миг прикрыл веки, представив себе черный берег Гранатовой бухты. Говорят, он не черный, а цвета запекшейся крови, такого камня на Земле нет. Очень красивый, но с какой-то вредной химией внутри, поэтому в Гранатовой бухте люди бывают редко. Ничего, он все увидит! До Тускулы уже совсем близко, руку протяни…

— Есть! — негромко проговорил Огнев. Товарищ Москвин, открыв глаза, взглянул сквозь заляпанное грязью ветровое стекло. Вот и клиент прихромал, Гастон де Сен-Луи собственной персоной. Соскучился по грамматическим ошибкам.

— Выход товарища Климовой, — шевельнул губами бывший чекист.

Мурка, легка на помине, уже шлепала прямо по подмерзшим лужам навстречу Гастону. Леонид одобрительно кивнул. Хороша! В купленном по такому случаю старом пальто и нелепой шляпке с пером, Маруся издали напоминала огородное чучело, вблизи же, благодаря густому слою дешевой косметики, смотрелась и вовсе невероятно. Даже походка стала другой, дерганной, нервной. Целая куча особых примет — следочков на снегу. И ведь не учил, сама догадалась!

— Мишель, карту не забыли?

Репортер похлопал себя по карману:

— Выезжаем из города — и прямо по Autoroute du Soleil[30]. Я вчера специально такси взял, проехал до самой окраины, чтобы не заблудиться. Через час начнет темнеть, никто и внимания не обратит.

Леонид молча кивнул, продолжая следить за клиентом. Тот, явно ничего не подозревая, бодро обошел очередную лужу, бросив быстрый взгляд на черную дверь знакомого подъезда…

— Я видел, он входил в веселый дом,

Сиречь в бордель… —

Миша Огнев усмехнулся, показав крепкие желтоватые зубы. Гастон между тем обходил вторую лужу… А вот и Мурка! Прошла рядом, пошатнулась, слегка коснулась плечом. Де Сен-Луи отскочил в сторону, но все-таки — истинный француз — не забыл приподнять шляпу.

— Пардон, мадам, — негромко проговорил Мишель. — А вот сейчас точно услышим…

— Маски! — спохватился бывший старший уполномоченный. — Надеваем, быстро!

И словно в ответ, сквозь толстое стекло донеслось:

— Au voleur! Au voleur! Pickpocket!..[31]

Нужные слова Мурка запоминала целый час. А вот всему прочему учить не пришлось: резко повернулась, шлепая по луже, подбежала к замершему на месте Гастону, вцепилась в плечи:

— Pickpocket!.. Au secours! Au secours!..[32]

Громко хлопнули дверцы. Уже выскочив из машины, Леонид сообразил, что маску надел слишком рано. Прохожих поблизости нет, а те, что из окон наблюдают, смогут рассказать самую обычную историю про карманника-ручешника, наивную девушку — и двоих месье, кивнувших на помощь. Шелк на лице — уже перебор. Но и рисковать не хотелось. А вдруг у кого-то бинокль под рукой?

— Pickpocket — не умолкала товарищ Климова, выворачивая руку опешившему любителю веселого дома. — Aidez-moi, s'il vous plait, monsieurs![33]