– Пороховая Гузка, ты спишь?

– Не особо, – невнятно ответил он. – А что?

– Ты и вправду думаешь, что меж Кенси– и Скайа-кланами начнется война?

– Не знаю.

Сено зашуршало, и Пороховая Гузка повернулся ко мне.

– Но надеюсь, что так… Сдается мне, Скайа это заслужил.

Внезапно я разозлился на Пороховую Гузку. Ведь он не знал, что болтает. Война – это когда народ помирает. Война – это когда возвращаешься на пепелище и к дохлой скотине вместо дома. Как это было с нашим Домом Под Липами. Мы это уже однажды испытали. Если нам придется еще раз пережить все сначала, мне такое не вынести. А теперь еще и без Дины…

– Не знаешь, что несешь! – возмутился я. Но, по-моему, он не услышал, так как не ответил и вскоре захрапел.

* * *

Я ожидал, что мама будет гневаться или хотя бы печалиться из-за этого, во всяком случае печалиться из-за меня. Я-то хорошо знал: вместо того чтобы взвалить на Розу эту грязную работу, мне надо было самому сказать ей, что поеду с Калла-ном и Пороховой Гузкой. Но матушка распахнула дверь, лишь только услыхала стук копыт Кречета, а я едва успел спешиться, как она уже обняла меня.

– Давин! – молвила она, смеясь и плача. – Смотри! Смотри, что прислала мне Вдова!

Она поднесла что-то к моим глазам… да, оловянную пластинку на кожаном плетеном шнуре. То был Знак Пробуждающей Совесть, принадлежавший Дине!

Все мысли о войне и смерти, о дохлых овцах тут же вылетели у меня из головы.

– Как он к ней попал? – спросил я.

– Один человек продал его женщине, которая… нет, лучше сам прочитай грамоту Вдовы.

Матушка дала мне маленький листок тонкого пергамента. Сразу бросалось в глаза, что он был плотно исписан мелкими буковками и был обернут вокруг Знака Пробуждающей Совесть.

«Дорогая Мелуссина! – так начиналась грамота. – У меня для тебя новости, и скорее хорошие. Думаю, Дина жива, и думаю, мы знаем, где она…»

У меня закружилась голова. Буквы прыгали и плясали перед глазами, а я только таращился на них. Я никогда не был особо силен в грамоте, а тут как раз получилось, будто я вовсе позабыл ее.

– Ты не хочешь сам прочитать мне, что пишет Вдова? – спросил я матушку. – Я так медленно читаю…

– Может, тебе бы стоило побольше этим заниматься? – сказала матушка.

В ее голосе слышалась прежняя колкая насмешка. – Кое-как управляться с мечом, луком и стрелами – замечательно, но ничуть не худо в нынешнее время учиться и грамоте.

– Да умею я читать! Только нынче… – Матушка положила ладонь на мою руку.

– Прости, Давин! – сказала она. – Не знаю, почему я укоряю тебя. Это только… вдруг все перевернулось вверх дном, с ног на голову, а я так ликовала, так радовалась какой-то миг, а потом мне стало страшно… Послушай! Дай-ка мне грамотку, я прочитаю ее тебе.

Вот так и получилось, что посреди двора, назавтра после похищения овец, я узнал: сестра моя, возможно, все-таки жива. Вдова рассказывала, как они с Предводителем стали собирать народ, тех, как осторожно написала она, кто «чувствует вроде нас».

Народ, уставший жить под властью Дракана и желавший быть вместе с теми, кто положит конец Драканьему ордену.

«Теперь, – писала она, – мы можем сделать не очень много, разве только узнать друг друга, собрать немного оружия и быть начеку. Мы считаем людей, мы считаем оружие. Мы изучаем сильные и слабые стороны Дракана».

Одной из сильных явно был город под названием Дракана, совсем новый город, где люди его владетеля Дракана тайно использовали силу воды, чтобы ткать одежду и ковать оружие куда быстрее, чем это было когда-либо ранее возможно. Вдова, Предводитель и их люди крайне интересовались Драканой, ведь Дракана и ее тайна были одной из причин того, что Дракан сумел так быстро вооружить огромную рать. Однако же это не был город, куда можно запросто войти. Жили там одни драканарии – мужи из ордена Дракана, их жены и дети. И как раз эти жены и дети ткали и трудились в кузницах, пока мужчины служили Дракану.

«Мы по возможности беседуем с каждым, кто возвращается из Драканы, что бывает не часто. Городом заправляет некий Вальдраку, родич Дракана с материнской стороны, который твердой рукой правит своими людьми. Женщина, которую мы знаем, купила этот Знак Пробуждающей Совесть у одного из людей Вальдраку. А кроме того, ходят слухи, будто на службе у Вальдраку состоит девочка с „ведьмиными глазами“. Мы пытаемся выяснить побольше, но это не так легко. Я опасаюсь, что один из наших, добрый друг Мартина, попал в плен и, возможно, разоблачен, потому что мы уже давно ничего от него не слышали. Стало быть, дорогая Мелуссина, надежда зажглась, но надежда, чреватая страхом и опасностями. Ежели это Дина, значит, она жива. Но во власти Дракана!»

* * *

Я одолжил у Мауди лошадь, крупную гнедую кобылу поспокойнее норовом. Звали ее Хелла. Я бы охотнее взял Кречета, но не смел рисковать, ведь кто-то мог узнать скакуна Пробуждающей Совесть, как уже случилось однажды на постоялом дворе «Белая лань» в Баур-Лаклане. Что хорошего в Хелле, не считая четырех крепких ног и спокойного нрава? Она не была еще помечена знаком Кенси-клана. Мауди она досталась в обмен на несколько молодых баранов.

– Жаль, что не могу послать с тобой Каллана! – сказала матушка. – Но теперь это никак нельзя! А вдруг у нас начнется немирье со Скайа-кланом?

– Ничего страшного, – ответил я, хотя на самом деле мне очень хотелось, чтоб со спины меня прикрывал Каллан. Его сила, спокойствие и здравый ум! – Да, и, пожалуй, лучше, чтобы в спутниках у меня был кто-либо, в ком по говору нельзя признать жителя Высокогорья. Нам ведь ни в коем случае нельзя обращать на себя внимание!

– Нет! Нет, в этом ты прав! – Она ободряюще потрепала меня по плечу. – Желаю удачи, мой мальчик! Береги себя!

– Ясное дело, постараюсь!

В последний раз оглядев ремни на своей поклаже, я взметнулся на широкую спину Хеллы.

Матиас, житель Низовья, что привез грамоту и Знак Пробуждающей Совесть от Вдовы, выпрямился на спине своей светло-желтой, чуть сероватой, с черным хвостом и гривой лошаденки.

– Ты готов, парень?

– Да, – ответил я. – Я готов.

И мы поскакали в сторону Низовья и Драканы.

* * *

Вообще-то, ужасно трудно оказалось уговорить матушку. Поначалу она хотела было поехать сама, но я и слышать об этом не желал.

– Там, в Низовье, они жгут на костре Пробуждающих Совесть. Ты разве не слыхала, что говорил Предводитель?

– Дина – мое дитя, Давин! Да и ты тоже! Как я могу сидеть сложа руки и ждать?

– Придется! – сурово произнес я. – Ведь мы увязнем по уши в дерьме, как только тебя угораздит в первый же раз глянуть на человека.