подав свои «локальные» списки (№ 6 и № 13); они набрали, соответственно, 0,10 % и 0,04 % голосов, заняв таким образом два последних места. Аналогичная участь постигла списки служащих Киевского городского управления (№ 11) и жен запасных (№ 18). Были, однако, и те, кто считали возможность голосовать за «своих людей» пережитком старины и, соответственно, одобряли списочную систему как таковую. Эта система, по их мнению, способствовала продвижению интересов всего города, в противовес «местечковым» интересам. «К сожалению, – писал в “Последних новостях” Н. Петрович, – есть у нас еще немало горожан, которых мало трогают интересы всего города и всего населения. Они думают только об интересах своего околотка, об интересах близкой им группы людей. И они стремятся поэтому, как и раньше, иметь в думе “своего человечка”»{389}. Автор, таким образом, агитировал против «локальных» списков (справедливо считая их обреченными на провал).

Избирательных участков, то есть непосредственно мест для голосования, было устроено 114{390} (в некоторых помещениях было по два участка – например, 91-й и 92-й в Народной аудитории на Бульварно-Кудрявской){391}. На каждом участке было по три члена избирательной комиссии. Процедура голосования была исключительно простой. Избирательная записка (бюллетень) представляла собой обычный листок бумаги с надписью «Список №». Избиратель заранее (за него могло это сделать другое лицо, по доверенности) получал три вещи: избирательную карточку, избирательную записку и конверт с печатью городской управы. В день голосования следовало прийти на избирательный участок, предъявить карточку и бросить в опечатанную урну запечатанный конверт (это обеспечивало тайну голосования) с вписанным в избирательную записку (цифрой или словами) номером списка кандидатов, за который избиратель тем самым голосовал{392}. Писать на записке что-либо, кроме номера, запрещалось – такие записки считались недействительными.

С 16 (29) июня готовые списки избирателей были выставлены в штаб-квартирах переписных районов и в помещении комиссии по составлению списков, в помещении городской управы. В течение пяти дней любой избиратель мог подать в городскую управу (Фундуклеевская, 6) жалобу на неполноту или ошибки в списках; управа, в свою очередь, обязана была рассмотреть каждую такую жалобу за пять дней{393}. Учитывая, что по закону с момента начала ознакомления со списками до дня выборов должно было пройти не менее 32 дней, а сами выборы желательно было провести в воскресенье, была назначена дата выборов – 23 июля (5 августа).

12-го (25-го) июля, в 7 часов вечера, истек срок подачи кандидатских списков{394}. Всего было подано 18 списков – на тот момент это был рекорд среди всех российских городов. Одновременно началась выдача избирательных карточек{395}. Через три дня корреспондент «Киевлянина», писавший под псевдонимом «Энциклопедист», взывал к избирателям:

Конверты, избирательные записки и избирательные карточки уже в течение нескольких дней выдаются в штаб-квартирах переписных районов. Прошедшие дни показали, что киевляне с поразительным равнодушием относятся к своему гражданскому долгу, к долгу перед своим родным городом. Избиратели приходят за карточками в чрезвычайно небольшом количестве. Так нельзя!{396}

Еще и накануне выборов в газетах печатали короткие объявления: «Озаботьтесь немедленно получением избирательной карточки!»{397}. Как мы увидим ниже, конечный результат оказался вполне приемлемым.

Предвыборная агитация началась практически одновременно с началом составления списков, то есть более чем за месяц до выборов{398}. Конкуренция политических сил с совершенно различными взглядами была внове, как и почти все другие элементы избирательного процесса. Наиболее активно включились в дело основные тогдашние средства массовой информации – газеты. Практически у каждой был ее «любимый» – соответствовавший ее политической ориентации – список, за который она и агитировала. «Киевская мысль» – за блок социалистических партий (№ 1). «Киевлянин» – за внепартийный блок русских избирателей (№ 3). «Последние новости» – за списки социалистов, в частности за список демократического блока евреев-избирателей (№ 8); редактором этой газеты был Григорий Брейтман. «Народня Воля» – за блок УСДРП и украинских эсеров (№ 12). «Нова Рада» – за него же и за список украинских социалистов-федералистов и беспартийных социалистов (№ 15).

Был один нехитрый, но, возможно, действенный агитационный прием. Подавляющее большинство киевлян никогда до этого на городских выборах не голосовало. Поэтому в газетах разъясняли им порядок голосования. И вот, одна из инструкций в «Киевлянине» звучала так:

<…> Когда 23 июля вы пойдете на выборы, вам необходимо иметь две вещи:

1) Запечатанный конверт с вложенной в него избирательной запиской, на которой написано «список № третий»

и 2) избирательную карточку{399}.

Таким образом, призыв голосовать за определенный блок был достаточно естественно «вплетен» в инструкцию и мог восприниматься как часть таковой, а не как агитация.

Реклама Внепартийного блока русских избирателей. Киевлянин, 13 июля 1917

Инструкция по составлению избирательной записки. Киевлянин, 15 июля 1917

Была, разумеется, и контрагитация. «Последние новости» последовательно разъясняли своим читателям: «За список большевиков голосовать нельзя. Ибо большевики – фантасты, лишенные здорового чутья жизни, проповедывающие химеры и не брезгающие демагогией, чтобы оказаться у власти»{400}; «Если вы считаете себя сыном великой свободной России, сыном народолюбивой революционной земли <…> то вы не будете голосовать за список контрреволюционеров <…> за список № 3»{401}; «Но мы их не будем выбирать. Не будем» («они» – это кандидаты из списка № 11, блока членов городской управы и служащих городского самоуправления). Большевики прибегли к своеобразной подтасовке: в рекламе списка № 1 они пририсовывали к единице ноль, и получался № 10 – номер списка самих большевиков{402}.

Наряду с большевиками, вероятно, наибольшее неприятие со стороны оппонентов вызывал внепартийный блок русских избирателей (№ 3), в котором первым номером был Василий Шульгин, вторым – Анатолий Савенко. Гарольд (Исаак Левинский) посвятил этим двум кандидатам фельетон на мотив известного романса:

Пара гнедых или № 3

(Пос[вящается] Шульгину и Савенке)

Пара гнедых запряглась в «список третий»,

Тащут тот воз идеалов былых,

Старое царство у них на примете…

Пара гнедых, пара гнедых.

Были они либералами как-то,

Слов говорили немало лихих.

Что же мы видим средь пятого акта!..

Пара гнедых, пара гнедых!..

Грек из Одессы, еврей из Варшавы, —

Всех инородцев травили таких

В блеске своей черносотенной славы

Пара гнедых, пара гнедых!..

Бейлис-еврей их однажды поссорил

И разлучил он друзей дорогих,

Дух новой жизни их дружбу ускорил,

Новую дружбу их!.. Пара