А мне-то что? Пусть себе смотрит. Мне не жалко.

— Не то чтобы загружает, но я не ожидала, что придется вот так сразу вливаться в работу, — доверительно сообщила я. — Понимаю, расследования не могут останавливаться или замедляться лишь потому, что в управление приходит новый человек. И понимаю, что старший следователь не обязан делать мне поблажки, но замечательно, когда есть время освоиться, привыкнуть.

— Хотите, дорогая Эллочка, я поговорю с Марьяном? — предложил Дубинский, делая попытку дотянуться до моей ладони. При этом он постарался не разорвать зрительного контакта, так что перекосило его знатно.

— Нет, что вы! — выдохнула я, сдерживаясь от желания прыснуть со смеху. — Не нужно. Вы ведь давно работаете с моим шефом и знаете, что ваше вмешательство лишь ухудшит ситуацию.

Дубинский согласно покивал, даже не попытавшись скрыть облегчения. Ну да! Он-то точно знает, что Белянский его не послушает.

— Пришел? — кивнул Марьян, глянув на судмедэксперта. — Ну что?

— Ничем тебя не порадую, — ответил Харт, усаживаясь напротив. — Я уж какие только методы не применял, а результата ноль. Наш убийца точно знал, что делает. Следы затер по высшему разряду. Даже самые опытные коты из городских шаек, способные избавиться от человека так, что и не узнает никто, не придрались бы.

— Еще скажи, что это заказ, — фыркнул Марьян.

— Нет, не заказ, — согласился Вирсен. — Мы с тобой не первый год работаем, сам знаешь, что банды заказы не берут. А конкурентов и мелкой шушеры, которую они время от времени давят, как клопов, им на весь век хватит и еще преемникам останется.

— А одиночных умельцев с подобным способом убийства мы еще не встречали, — проговорил Марьян задумчиво. — Но, ты говоришь, сделано мастерски?

— Да, — недовольно протянул Харт. — Я уже и Калтуховского привлек. Ничего. В его практике идентичных убийств не было. И каких-то неизвестных мне методов, чтобы хоть какие-то сведения добыть, у него нет.

Марьян поморщился. Он давно и прочно уверился в том, что Себастьяна Калтуховского стоит сместить с должности главного и назначить на его место Харта. Пусть Вирсен пока молод, но трудолюбия, знаний и таланта у метаморфа гораздо больше, чем у просиживающего штаны толстяка.

— Ты, кстати, не знаешь, почему мой главный практически по стеночке ходит в последние дни? — спросил Харт. — И синяками светил как-то, пока к виталисту штатному не забежал.

Марьян пожал плечами. Какое ему дело, что там с Калтуховским. Его этот лентяй волновал гораздо меньше трех тел, хранившихся в морге на нижнем подвальном этаже.

— А Кристэр опять отлынивает, — нажаловался Харт вдогонку. — Он за старое взялся. Сидит у тебя в приемной.

Следователь едва не застонал от раздражения. Сунув карандаш за резинку подтяжки, он поднялся и направился к двери.

— Крис, ты ко мне? — с толикой угрозы спросил Марьян, выглянув в приемную и обозрев открывшуюся картину.

— К тебе, к тебе, — с готовностью откликнулся Дубинский и вскочил со стула, хотя еще секунду назад жадно пожирал глазами сидевшую напротив Бонс.

— Бонс, у вас работы нет? — решив, что разгонять по углам, так всех, строго осведомился старший следователь.

— Полно, шеф, но отвлекают… — с мечтательной улыбкой отозвалась девица и, подхватив со стола помятую розочку, уткнулась в нее носом. На строгий тон Белянского она в очередной раз не обратила внимания.

— Проходи, — позвал Марьян Кристэра, не давая следователю шанса задержаться в приемной хоть на секунду дольше.

— Грубый ты человек, Марьян, — вздохнул Дубинский, когда дверь кабинета отсекла его от Эллы Бонс. — Без понимания.

— Что именно я должен понимать? — поднял брови Марьян, выделив последнее слово.

— Душевности в тебе нет, — продолжал Дубинский, усаживаясь подле Харта. — Уважения к ближнему. Я, может, влюбился. А ты мне всю жизнь разбиваешь.

— Не смеши, — отмахнулся Марьян, возвращаясь на свое место и разливая кофе по чашкам. — Ты в каждую смазливую девицу влюбляешься.

— Не в каждую! — возмутился Кристэр.

— Да, не в каждую, — согласился Вирсен. — Только в тех, что приходят работать в Центральное управление.

— А где мне еще влюбляться? — философски спросил Дубинский, пожимая плечами. — Я с утра до ночи на работе. Где могу, там и влюбляюсь.

Марьян лишь головой покачал и строго сказал:

— Крис, не порти мне работника.

Собеседники разом удивленно воззрились на Марьяна, будто он что-то неслыханное произнес.

— Мне впервые за столько лет в секретари досталась не дрожащая пучеглазая собачонка редкой породы, а нормальный сотрудник. Так что убери руки и не трожь Эллу Бонс, — добавил Белянский. — Я на твои игрища до этого глаза закрывал, но сейчас говорю серьезно. И повторять не буду.

Дубинский открыл рот, явно намереваясь возразить, но тут вмешался Харт:

— Крис, ну куда тебе ухлестывать за такой девицей?

— А что такого?

— У тебя мама постоянно болеет и племянников вагон. Ты с этой оравой в четырех комнатах живешь. Ты ведь жениться не сможешь. От тебя любая сбежит, когда узнает твою подноготную, — остался жестоким до конца Вирсен.

Марьян лишь фыркнул. Харт загнул, и загнул сильно. Вряд ли Кристэр думал о женитьбе, когда приволок Бонс вчерашние розы. Он и прежде никогда об этом не думал.

До сих пор была свежа в памяти история с предпоследней помощницей, продержавшейся какие-то удивительные пять недель. От начальственного гнева ее уберегло отсутствие самого начальника — Марьян три недели пролежал в маггоспитале, где залечивал не смертельное, но неприятное пулевое ранение.

Секретарша приходила к нему раз или два в первые дни после ранения, но у Белянского не хватало сил даже как следует ее разглядеть, а потом просто сидела весь рабочий день в приемной. К моменту, когда Марьян вернулся к работе, легкий романчик Дубинского с секретаршей был в самом разгаре. И когда рейян бросал на девицу хмурые взгляды или отчитывал, девица шла плакаться к Кристэру.

Придирался Марьян не от вредности своего тяжелого характера, а просто потому, что девица всячески саботировала свои обязанности. Кофе варить она совершенно не умела. Той густой черной гадостью, которую она разливала по чашкам, впору было травить тараканов, если бы таковые в управлении обитали. Чай же, напротив, выходил цвета странного, чистого, как утренняя роса, в которой подозрительными инородными вкраплениями плавали чайные листья. О делопроизводстве девица лишь подозревала, и то весьма приблизительно. Своими обязанностями она почитала украшение приемной и стрельбу глазками. Уж с этими двумя задачами она справлялась на отлично — под впечатлением от секретарши находилось не меньше половины управленцев, занявших очередь сразу за Дубинским.