В действительности конвойная система уже работала, но в небольших масштабах. Суда, перевозившие уголь через Канал, всегда следовали под охраной; кроме того, группы торговых судов, направлявшиеся в Скандинавию и Голландию, также обычно следовали с эскортом. Широкомасштабное внедрение этой системы сдерживалось недостатком подходящих судов для сопровождения. Тем не менее, Ллойд Джордж любил повторять, что его исторический визит в адмиралтейство 30 апреля 1917 года вразумил адмиралов. Но внедрение конвойной системы было предложено адмиралом Даффом и одобрено Джеллико за три дня до знаменательного визита премьер-министра.

С военно-морских баз в Германии и Бельгии теперь действовало 86 немецких подводных лодок, и кровавой мясорубке не было видно конца. В мае объем потопленного тоннажа несколько снизился и составил 549 987 тонн, но в адмиралтействе понимали, что это вызвано возвращением подлодок на базы для пополнения запасов топлива и загрузки боеприпасов. Так, временная передышка в ходе войны.

А тем временем немецкие подводные лодки стали обращать внимание на плавучие госпитали и суда милосердия, которым гарантировалась неприкосновенность всеми существовавшими международными законами. 29 марта 12 002-тонный пароход «Астурия», следовавший в Саутгемптон со скоростью 14 узлов с зажженными огнями и под эмблемой Красного Креста, был торпедирован без предупреждения. Торпеда ударила в корму, но повреждения были не слишком серьезными, и судно благополучно прибыло в порт. Через неделю немецкая лодка торпедировала плавучий госпиталь «Замок Глосесетр» неподалеку от острова Уайт. Море было беспокойным, на судне находились 400 тяжелораненых лежачих больных. Благодаря мужеству и опыту моряков все они были переправлены на пароход «Карнак» и эсминец «Бигль». Пострадало два члена экипажа, а один пациент умер после завершения спасательной операции.

Беспрецедентная жестокость этих нападений не осталась без ответа. Оказалось, что при необходимости союзники могли отплатить за террор той же монетой. 14 апреля авиация союзников бомбила Фрайбург, причем налет был направлен главным образом против мирных жителей. Французские моряки начали брать на борт плавучих госпиталей немецких заложников, чтобы предотвратить атаки. В ответ на это немцы утроили число пленных французских офицеров, находившихся на линии огня на Восточном фронте. Большой шум подняла пресса, но это стало единственным результатом политики мщения. Вскоре страсти улеглись, взаимные нападки прекратились.

Неизвестная субмарина торпедировала в Канале «Ланфранк». На судне находились 15 раненых немецких солдат, которые направлялись для лечения в Англию. Немцы объясняли нападения на плавучие госпитали очень просто. Они утверждали, что англичане используют эти суда для перевозки оружия, боеприпасов и солдат. В ряде случаев они утверждали, что на палубах были замечены одетые в хаки фигуры. Когда одно и то же утверждение повторяется многократно, к нему постепенно привыкаешь, поневоле начинаешь верить…

Один из случаев приведен в книге «Военный дневник „U-202“», написанной капитан-лейтенантом бароном фон Шпигелем, командиром «U-32» и «U-93», сведения о котором уже известны читателю. В главе «Англия уважает Красный Крест» фон Шпигель утверждал, что видел собственными глазами британский плавучий госпиталь, нагруженный оружием и живой силой. То же самое неоднократно заявлял его первый помощник на «U-32» – лейтенант Гренинг. Со свидетельствами очевидцев трудно спорить. Появление таких слухов в нейтральных странах, где слово немца имеет такой же вес, как слово англичанина, было чревато опасными последствиями. Британская разведка приложила немало усилий, стараясь успокоить страсти, но тщетно.

А между тем в апреле карьера барона фон Шпигеля оборвалась, и у «Военного дневника „U-202“» появилось неожиданное продолжение. Вечером 30 апреля субмарина повстречала трехмачтовую парусную шхуну. Посчитав ее подарком судьбы, барон фон Шпигель приказал всплыть и открыть огонь. Солнце уже уходило за горизонт, и фон Шпигель спешил нанести смертельный удар до наступления темноты.

– Проделайте дыру в районе ватерлинии и быстренько потопите ее, – сказал он орудийному расчету и приготовился наблюдать за ходом обстрела.

«Когда наш первый снаряд достиг цели, на борту шхуны раздался громкий свист. По мачте быстро пополз вверх флаг британского ВМФ, откуда-то появилась платформа с орудиями. Мы представляли собой отличную мишень! Один из снарядов вывел из строя носовое орудие и ранил несколько человек из расчета, другой попал в корпус лодки…»

Лодка содрогалась под ударами новых снарядов. Фон Шпигель понял, что ввязался в драку с одним из кораблей класса Q, но было уже поздно. Еще одно прямое попадание, и остановились главные двигатели. Субмарина беспомощно заскользила по ветру, а «Приз» подошел еще ближе… Фон Шпигель приказал своим людям открыть огонь из кормового орудия и побежал по скользкой палубе за ними. Они сумели несколько раз выстрелить в сторону шхуны, но посланный оттуда 4-дюймовый снаряд превратил кормовое орудие субмарины в искореженный кусок металла. Взрывом оторвало голову заряжающему, фон Шпигеля и двух артиллеристов оглушило.

«Только тогда я почувствовал, что у меня заледенели ноги, и понял, что нахожусь по колено в воде. А еще через несколько минут мы уже плыли по Атлантическому океану. Лодка медленно тонула… Меня пронзила резкая боль при мысли о моей красавице субмарине, о моих людях, которые сейчас отправлялись в ней к месту последнего успокоения на дне моря».

С «Приза» спустили шлюпку, и три уцелевших подводника были подняты на борт своей недавней жертвы. Но, как оказалось, их несчастья не закончились. Фон Шпигель не успел расположиться в каюте командира и подсушить одежду, когда вошел старшина и доложил, что шхуна тонет. Снаряды с «U-93» изрешетили ее корпус, и теперь экипаж прилагал отчаянные усилия, чтобы откачать воду и наложить пластыри на пробоины. Вслед за этим загорелся один из дизельных двигателей: люди забегали со шлангами и огнетушителями. Фон Шпигель сидел один и мрачно размышлял о своих моряках, заживо погребенных на морском дне: «Я не мог забыть о своих друзьях, которые находились сейчас… в холодной и черной глубине, утонувшие, как крысы. Хотя, возможно, умерли еще не все, некоторым предстояла мучительная смерть от удушья. Я представлял, что в более прочных торпедных отсеках люди могут быть еще живы. Они лежат в темноте, беспомощные, и ждут, когда наступит спасительное забытье». Картина еще раз подчеркивает, что в момент истины экипажи подводников испытывают то же, что и экипажи торговых судов, которые они безжалостно отправляли на дно.

В создавшейся ситуации заключалась изрядная доля иронии: пленным немецким подводникам пришлось участвовать в спасении судна, которое они пытались потопить. Спасение могло прийти в единственном случае: если удастся запустить поврежденный дизель, но эта задача оказалась не по силам корабельным инженерам. Капитан «Приза», лейтенант Сандерс, поинтересовался у фон Шпигеля, могут ли его люди помочь. Барон не отказался, и через несколько минут Деппе, помощник машиниста c «U-93» и признанный эксперт в области особо сложных поломок дизелей, приступил к работе. Ему были предоставлены все необходимые инструменты. Высказав язвительные замечания по поводу устаревшей конструкции двигателя, Деппе довольно быстро вернул его к жизни. Люди повеселели и с удвоенной энергией продолжала ремонтные работы. Вскоре насосы заработали вовсю, и стало ясно: если они будут без перерыва откачивать воду, шхуна останется на плаву. «Приз» взял курс на северо-запад к Квинстону. В этом богатом событиями рейсе был еще один крайне неприятный момент, когда невдалеке была замечена «U-62» Эрнста Хашагена. Но появление поблизости флотилии эсминцев отбило у немца охоту атаковать. Немецкая субмарина ушла в глубину, а фон Шпигель невесело усмехнулся: ему не понравилось находиться «по эту сторону забора». Оказывается, когда каждую секунду ожидаешь взрыва торпеды, испытываешь неприятные ощущения.