– Яна Викторовна? – вопросительно приподняв брови, осведомился Максимов, и девушка, нервно вздрогнув, взглянула в разбегающиеся строчки меню.

– Да. Мне вот это, пожалуйста, и еще, наверное, это, и что-нибудь попить, – охрипшим от волнения голосом попросила она так жалобно, словно милостыню просила. И тут же покраснела от собственной омерзительной слабости. Бесхарактерная, раскисшая тряпка, отругала себя Яна.

– Пиво? – вежливо осведомился официант.

– Нет. Лучше вино, – теперь излишне резко возразила она.

– Мы сами варим, – проявил завидную настырность официант.

– Нет. Красное вино. Не выношу запаха пива. Вкуса тем более, – стараясь реабилитироваться в глазах Максимова, заявила девушка.

– Мне то же самое, – галантно выкрутился Тимофей, так и не сумевший сосредоточиться на меню. – И кстати, какое вино вы посоветуете? – деловито спросил он, беря винную карту.

Молчание становилось тягостным, а Тимофей со своей дамой так и продолжали время от времени беззвучно открывать рот и так же беззвучно закрывать его, обмениваясь неловкими улыбками.

«Так больше нельзя, ведешь себя как семиклассник, пригласивший девочку в кафе-мороженое». Детские воспоминания и ассоциации отчего-то никак не желали покидать его в этот вечер. И Тимофей, собрав мысли и волю в кулак, вступил в беседу, словно в битву.

– Скажите, Яна, а почему вы решили, что вас кто-то хочет убить, и почему мое приглашение так вас напугало? – выбрал он максимально безопасную и нейтральную тему для беседы, которая отвлекла бы обоих от конфуза, случившегося в машине.

От этого «безобидного» вопроса Яна вспыхнула и вскинула голову так резко, что даже почувствовала легкое головокружение. А она-то рассчитывала избежать этой скользкой темы. Девушка с горечью закусила губу. Но отмалчиваться было глупо, надо отвечать. Вот только что?

Молча поведя бровью, что, по мнению самой Яны, было проявлением глупой растерянности, а по мнению сидящего напротив Тимофея, женской загадочности, она сделала глоток вина, которое, к счастью, принесли, и проговорила, чувствуя себя законченной дурой:

– Из-за вашего тона.

– Моего тона? – искренне изумился Тимофей, даже забыв на секундочку о своей позорной выходке.

– Ну да, – преодолевая желание сбежать, подтвердила Яна. – Вы были так подозрительно оптимистично настроены во время телефонного разговора, словно врач, только что поставивший больному смертельный диагноз. – И взглянув в непонимающие глаза Максимова, она пояснила: – «Ну, как у меня дела, доктор?» – «Ну, все отлично, отлично! Проживете сто лет! Вы не могли бы мне сообщить телефоны ваших ближайших родственников, чтобы обсудить с ними схему лечения?»

Интонация и настроение сценки были переданы очень талантливо, и Тимофей даже рассмеялся, чувствуя, как тиски дискомфорта отпускают его задетое самолюбие.

– Неужели мое приглашение так прозвучало? – спросил он извиняющимся тоном.

Как ни странно, его реакция помогла Яне расслабиться, и она с улыбкой ответила:

– Во всяком случае, именно так его восприняли мои расшатанные последними событиями нервы.

– Приношу мои искренние извинения, – проговорил Тимофей, чувствуя, что приподнятое легкое настроение, заставившее его пригласить Яну на ужин, возвращается.

Оказывается, не такая уж и плохая была идея.

– Так какой же информацией вы хотели со мной поделиться? – окончательно успокаиваясь, спросила девушка.

– Если честно, то сведений пока немного. Пока что мне удалось лишь выяснить, что за личность ваша Пономарева из следственного комитета, – слегка смутившись, пояснил Тимофей, ибо, несмотря на разрядку в отношениях с Яной, его порыв все равно был несколько экстравагантен.

– И?

– Обычная стажерка, у нее даже диплома о высшем образовании пока нет. Дело об убийстве гражданки Огородниковой попало к ней случайно. А уж до «Рыбного пути» она вообще добралась либо в силу недюжинного ума, либо в силу невероятной везучести. Но уж точно не вследствие высокого профессионализма, – принимаясь за горячее, пояснил Тимофей.

– И что нам это дает? Что мы будем делать дальше? – демонстрируя выдержку и все еще не притрагиваясь к пище, спросила Яна.

– Думаю, имеет смысл с ней встретиться и поговорить, может, даже поделиться информацией. Девчонка, судя по всему, сообразительная, настырная, может пригодиться.

– Вы предлагаете объединить с ней наши усилия? – с сомнением спросила девушка.

– Пока не знаю, – задумчиво произнес Тимофей. – Давайте подождем, что выяснится по Рогутскому. А там будем думать. Но барышня может нам пригодиться.

Остаток вечера прошел в светской беседе. К удивлению Яны, Максимов оказался человеком образованным, начитанным и даже, можно сказать, утонченным. Что для бывшего уголовника, с ее точки зрения, было крайне не типично. Уже дома, оставшись одна, Яна с некоторым удивлением вспоминала некоторые его оригинальные суждения и тонкие замечания. А мнение Максимова об искусстве, в том числе и театральном, вообще ее поразило. Может, он не совсем закоренелый преступник, а так, мелкий жулик. Сел за какую-нибудь финансовую махинацию, а до того был достойным членом общества из хорошей семьи? Или вот как та Огородникова, о которой рассказывала Пономарева, стал невинной жертвой обстоятельств. Такое объяснение нравилось Яне даже больше. Невинная жертва. Трогательно и приемлемо.

Для чего приемлемо? Девушка и сама не знала. Детей крестить с Максимовым она не собирается, размышляла Яна уже дома, лежа в кровати. Кстати, имя у него оригинальное. Тимофей. Редкое и довольно красивое. Тима. Переход в столь интимную плоскость неожиданно взволновал ее, и Яна завертелась в кровати, заворачиваясь поплотнее в одеяло, словно прячась от собственных мыслей.

И тут в этой возне и необъяснимом волнении ей вдруг вспомнился один эпизод. Коротенький, буквально одно мгновение, о котором она почти забыла, поглощенная надуманными страхами, охваченная почти животной паникой.

Он же поцеловал ее!

Девушка села в кровати, скинув одеяло. Ей стало нестерпимо жарко, словно кипятком ошпарили.

Он ее поцеловал!

Господи! Она схватилась руками за щеки. Как же это было? Ах, да. Когда она спросила, не собираются ли ее немедленно убить, продолжая держаться за щеки, сосредоточенно размышляла Яна. Она спросила, он заверил ее в полной безопасности, а потом… Потом появился дэпээсник. Это она точно помнит.

А когда же он ее поцеловал? Девушка снова принялась тереть щеки. До ее вопроса?

Ей вспомнилось лицо Тимофея, легкая улыбка и глаза, такие близкие, огромные. Он хотел поцеловать ее, но… но в последний момент передумал? Испугался? Разочаровался? Зачем он вообще это делал? Ведь тогда она просто спросила, куда он ее везет. Точно. Вот когда это было!

Яна поджала под себя ноги и включила ночник. Что же это было? Зачем? Он определенно хотел ее поцеловать, передумал и… чмокнул в нос. Да, да. Так все и было. Такой тревоги и волнения она не испытывала, даже когда думала, что ее убьют, и в ожидании Максимова тряслась у себя в кабинете и по дороге в ресторан тоже.