— Мы получили посылку. В ней оказались органические элементы.

— Н-не понимаю…

— Иначе говоря, элементы, относящиеся к человеческому телу. — Жестко взглянув на Марион, она добавила: — Пряди волос, окрашенные в разные цвета. Но самое главное — отрезанный палец.

Аарон Альтман призвал собравшихся к тишине. Человек в белом халате, судя по всему судмедэксперт, поднялся на помост и подошел к микрофону. Альтман пристально посмотрел в глаза Марион, но она выдержала этот взгляд. Он сделал ей знак сесть вместе со всеми остальными.

— В нашем распоряжении двенадцать полностью целых волос, сохранивших неразрушенную луковицу, — заговорил судмедэксперт. — Нам понадобятся двадцать четыре часа, чтобы сделать полный анализ ДНК митохондрия.

Он нажал клавишу пульта. Проектор старого образца направил на стену многократно увеличенное изображение волос, о которых шла речь.

— Но у нас уже есть первые результаты сравнительного анализа этих волос с теми, что были найдены на расческе Хлои Фог у нее дома. С уверенностью девяносто восемь процентов можно заявить, что это ее волосы. Кто-то срезал их и отправил нам в посылке.

Появилась новая фотография: отрезанный палец.

Большой палец.

«О боже… Нет!» — в смятении подумала Марион.

— Второй элемент — большой палец правой руки. Отрезан на уровне межфалангового соединения. Очень тонкая работа, выполненная с помощью хирургического инструмента. Я бы сказал, что человек, осуществивший эту операцию, весьма искусен — или же отсечение пальца просто является для него привычным делом. Мы обнаружили следы посттравматического кровотечения — это ясно указывает на то, что жертва в момент совершения операции была жива. Но мы также нашли многочисленные повреждения, появившиеся в результате долгого хранения при низкой температуре. То есть отрезанный палец долгое время хранили во льду.

— Мы получили его в изотермической упаковке, заполненной искусственным льдом, — заметил Альтман.

— Нет, этого было бы недостаточно для повреждений, о которых я говорил, — пояснил врач. — Этот палец отрезали много дней назад. — Взглянув в зал, он прибавил: — Итак, это не палец Хлои.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. С того момента, как получили эту информацию, мы проделали всю необходимую работу по восстановлению структуры тканей и получили отпечаток этого пальца. Мы загрузили его в картотеку IAFIS[10]— в ней хранятся, помимо прочих, отпечатки пальцев всех медиков, обладающих лицензией. Это официальное распоряжение, которому они обязаны подчиняться. Результат был совершенно четкий и однозначный, он полностью подтвердил наши подозрения: перед нами на снимке правый большой палец Адриана Фога.

У Марион сжалось сердце. Человек, которого она некогда любила, был правшой. Теперь, в любом случае, он уже никогда не сможет вернуться к работе хирурга. Марион даже не могла вообразить весь масштаб трагедии, которую представляла для него такая потеря. Но она понимала, что его нынешнее страдание безмерно, особенно если принять во внимание угрозу, нависшую над его дочерью.

Альтман поблагодарил медика, затем попросил большую часть присутствующих покинуть зал. Когда две трети людей вышли, он приблизился к Марион:

— Держите удар?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что самое тяжелое еще впереди. — Он озабоченно потер лоб. — Нам требуется ваше сотрудничество.

Марион холодно взглянула на Альтмана:

— Не понимаю. Вы угрожаете мне на протяжении нескольких часов, вы отказываете мне в праве на адвоката, я даже не могу позвонить своему отцу, чтобы сообщить, где я. И теперь вы требуете от меня сотрудничества?

— Мы прочитали новое послание Троянца, которое он отправил на ваш почтовый ящик в «Фейсбуке», — сказал Альтман. — Однако адресовано оно не вам.

Он нажал кнопку пульта видеопроектора, и на стене появилась многократно увеличенная копия письма.

Здравствуйте, Аарон Альтман! Теперь в моем распоряжении и отец, и дочь. Доказательства тому вам уже отправлены. Как вы могли убедиться, Марион Марш невиновна, поскольку вы взломали ее почтовый ящик и прочитали нашу с ней переписку. Итак, вы в курсе, что я ею манипулировал. Вот мои дальнейшие инструкции.

1. Отмените «тревогу Амбер».

2. Освободите Марион Марш.

3. Отвезите ее в центр города, к строениям даунтауна, в одном из ваших служебных автомобилей. Я скажу вам, где ее высадить, ровно в восемнадцать часов.

4. Не пытайтесь меня перехитрить. Других посланий не будет. Если вы не выполните мои указания, обещаю, что буду присылать вам Адриана и его дочь в посылках по частям.

Кусочек за кусочком.

Пока от них ничего не останется.

Автомобиль ФБР ехал в направлении даунтауна.

Марион и Альтман расположились на заднем сиденье, два агента — впереди.

Наручники с нее сняли. Потирая запястья, Марион иронично думала о том, не поблагодарить ли ей за это своих спутников. Вместо статуса террориста, лишенного всяких прав, вы получаете статус положительной заключенной, согласившейся сотрудничать с представителями закона. Это ведь повод для того, чтобы выразить свою признательность, не так ли?

— Мы направили в СМИ опровержение, — сказал Альтман. — Теперь официально считается, что Хлоя Фог уехала в морское путешествие с одной знакомой семьи. Мы повернули дело таким образом, что это выглядит как обычное подростковое бегство. Хлоя якобы в безопасности, а мы дополнительную информацию получим после беседы с этой самой знакомой. Ваша фотография и персональные данные убраны из списков людей, которых разыскивает полиция. «Тревога Амбер» отменена.

Не отрывая глаз от папки, раскрытой перед ней, Марион спросила:

— А семья Хлои купилась на эту историю?

— Я связался с ее дедом, знаменитым Большим Па. Объяснил ему реальное положение дел, не вдаваясь в подробности — не упомянул ни о Троянце, ни о его манере действовать. Дал понять, что в его интересах сотрудничать с нами. Мы лжем СМИ, чтобы тем вернее схватить преступника, — это классика. На данный момент Большой Па согласился с условиями сделки. Но я не питаю особых иллюзий на его счет. Мы хорошо друг друга знаем, старый лис и я. Вы — единственный след, который может привести его к членам его семьи. Он наверняка попытается что-то предпринять.

Марион промолчала.

— Вы ведь не знаете, кто он, не так ли? — спросил Альтман.