Крытый гемицикл. С рисунка В. Классовского

Некрополь в Augustus felix не был единственным в Помпеях. Умершие рабы, городская беднота, торговцы покоились на кладбищах вдоль дорог, с разных сторон выходивших из города. Комплекс этрусских захоронений считается самым старым из них. Второй по величине город мертвых был обнаружен в XVIII веке: в обнесенных низкой оградой могилах лежали останки самнитов, осков, греков, то есть всех, кто был погребен еще до римского господства в Кампании. Исследование древней могильной почвы сулило немало интересных находок, но археологи решили отказаться от раскопок, поскольку на этом месте имелись позднейшие памятники.

Современным ученым известно, что в имперских храмах выставлялись картины с изображением мифологических и батальных сцен. Однако из всех видов живописи Рим передал потомкам лишь фрески и мозаики. Этот факт невозможно объяснить просто случайностью: если сохранилось искусство, связанное с зодчеством, то последнее следует считать сферой, где особенно ярко воплотился принцип римской цивилизации.

Римляне рассматривали все существующие в мире явления как сочетание незыблемых элементов, изменчивой поверхности и ускользающего времени, которое обволакивает все основы бытия. Вечными считались такие понятия, как гражданская община civitas, божественный закон fas и закон человеческий lex, римский народ и государство Roma Aeterna (Вечный Рим).

Воплощением этого принципа являлось человеческое жилище. Италийцы первыми начали употреблять в строительстве смесь извести, путеоланского песка и заполнителя, позже названную римским бетоном. Залитый между двумя стенками из кирпича или камня, он превращался в крепкий, воистину несокрушимый монолит. Такие стены выглядели не совсем эстетично и требовали дальнейшего оформления – облицовки или раскраски, которые постепенно обрели самостоятельную ценность. «Декоративное и конструктивное решения в римской архитектуре стали независимы друг от друга, – утверждал один из самых известных историков Древнего Рима, – в своем развитии и упадке они подчиняются разным, а подчас и полярным законам».

Согласно имперской философии, обстоятельства изменяют внешний вид устойчивых субстанций, никогда не проникая в суть. Иначе говоря, события влияют на то, что не укоренилось, уничтожая все случайное, частное и потому не заслуживающее внимания. В Риме это положение относилось ко всем сферам, особенно затрагивая искусство, кроме случаев, когда оно не служило религии или государству. Говоря о римской настенной живописи, историки имеют в виду фрески из Помпей и других крупных городов Кампании, а также росписи загородных вилл, подобных Боскореале. Живопись иного происхождения, безусловно, учитывается, но общее представление все же исходит из помпейского материала.

Стены античных Помпей покрывало великое множество надписей: праздных, деловых, бранных, лирических. Тексты разнообразных форм и всевозможного содержания были исполнены с различной степенью мастерства и большей частью уродовали облик города.

Власти пытались бороться с вредной привычкой народа использовать стены для личной переписки, но без особого энтузиазма, за что им благодарны современные историки.

Являясь ценным историческим материалом, древние надписи позволяют судить о состоянии литературы, живописи, скульптуры и языкознания, потому как органично соединяют в себе эти виды искусства. Один из посетителей помпейской базилики, прочитав их, выразил возмущение в стихотворной форме:

Впрочем, среди неуклюжих опусов встречаются прекрасные стихи Овидия, Вергилия, Проперция. Некий Пумидий Дипил сообщает, что он «был здесь за пять дней до октябрьских нон (3 октября 78 года) при консулах Марке Лепиде и Квинте Катулле». Рядом выцарапано приглашение сыграть в мяч с распределением ролей между партнерами, причем с пометкой, что Епара облысел и совсем не умеет играть. Пирр узнал о смерти своего друга и шлет на стене ему прощальный привет. Руфион, невольник известного помпейского богача Ситтия, нарисовал судно и поставил под ним свою подпись.

Базилику посещали люди самых разнообразных слоев населения, от образованных граждан, владевших наукой стихосложения, до полуграмотных рабов. Большинство авторов выводили неловкие фразы с грубыми орфографическими ошибками, не умея точно формулировать свои мысли и чувства. Безвестный автор выразил возмущение следующей записью: «Актер Оппий – жулик». В другой надписи отвергнутый любовник пожелал «переломать ребра и пробить дубиной голову Венере за то, что богиня пронзила его нежную грудь», и получил совет постороннего: «Возлюбленной дверь пусть будет глуха для просьб, но открыта для денег».

В истории Рима потомки Цинцинната и Катона представлены суровыми стоиками. Настенная литература в Помпеях отражает иной менталитет нации, как видно изменившей свой первоначальный характер ко временам правления Нерона. Вне политики гордые римляне были рабами суеверий, низкопоклонничали пред сильными мира сего, по сути своей являясь невольниками высшей власти. Общий смысл надписей, за исключением театральных афиш и объявлений о продаже, сводится к лести, вымаливанию покровительства, материальных благ, в погоне за которыми люди имперской эпохи порой жертвовали честью.

Благосклонности дуумвиров, преторов, эдилов добивались не только искатели должностей. Приветствия нужным людям писали торговцы, ремесленники, носильщики, служащие публичных бань, продавцы фруктов и даже смиренные поденщики, платившие наличными за каждый кусок хлеба. На стене игорного дома, расположенного по соседству с лупанарием и Форумскими термами, письменно преклонялись пред важной особой «поборники свободной любви».

Жители Помпей льстили с неподражаемым мастерством. Просители использовали стены собственных домов, а при отсутствии таковых исписывали ограды, общественные здания и даже храмы:

Не менее интересны деловые надписи: