Чалонер дебютировал в печати в 1694 году. В брошюре под названием "Доводы, скромно предлагаемые против принятия закона о привлечении одного миллиона фунтов" он выдвинул довольно современный аргумент. Чалонер заявил, что было бы ошибкой повышать налоги, чтобы ликвидировать недостачу в государственных доходах, связанную с дефицитом денежной массы.[236] У него было много спарринг-партнеров по этой проблеме. Один человек предложил налог на наследство в пять процентов (ужас!), другой — более высокие налоги на собственность богатых. Неудивительно, что тогда (как и теперь) такие идеи не получали поддержки, и Чалонер не был настолько глуп, чтобы одобрить что-нибудь столь же невероятное. Его взгляды совпадали с интересами тех, кто мог быть ему полезен при правильном стечении обстоятельств, и это почти наверняка не было случайностью.[237]

Трудно не усмотреть здесь непреднамеренной комедии. Уильям Чалонер, пишущий о налоговой политике, — это как если бы Джон Готти занялся вопросами социального обеспечения или братья Крэй (Джон Готти — один из главарей американской мафии; братья Крэй — известные английские преступники) предложили свои идеи Национальной службе здравоохранения. Современникам Чалонера делает честь тот факт, что они, по-видимому, не были впечатлены его аргументами. Ни к одной из самых диких схем увеличения дохода не отнеслись серьезно, и Парламент, состоящий из богатых людей, едва ли нуждался в том, чтобы сын безграмотного ткача, бывший скупщик краденого советовал им, как защитить их состояния. Но эта деятельность отвечала задачам Чалонера — это была, в сущности, разминка.

К истинной своей цели Чалонер примерился несколько месяцев спустя. На сей раз он занялся предметом, в котором действительно разбирался, и теперь он любезно делился опытом в брошюре, названной "Скромно предлагаемые идеи для принятия закона, предотвращающего обрезку и подделку денег". В первой части буклета выдвигалась странная, но бесспорно новаторская идея спасения тающей наличности. Чалонер предложил быструю перечеканку, в результате которой должны быть выпущены новые монеты с более низким весом — на треть меньше официального стандарта, вроде того, что предложил Ньютон. Такая девальвация, рассуждал он, сделает незаконную обрезку нерентабельной. Но это было еще не все: Чалонер предлагал по прошествии краткого времени, необходимого для изгнания любителей из бизнеса, снова собрать весь запас денег, расплавить и еще раз перечеканить в полном весе.

Эта идея кажется остроумной, но совершенно нереалистичной, поскольку даже одна перечеканка обходилась слишком дорого. К тому же Монетный двор был неспособен к такой эффективности, какую предполагал план Чалонера. Но это было неважно. Чалонер на самом деле не пытался решить проблему валюты, он рекламировал себя как эксперта по чеканке, чтобы его заметили и могли использовать, — этому была посвящена вторая часть брошюры.

В ней Чалонер знакомил своего читателя с повседневной жизнью фальшивомонетчика. "Все монеты делаются путем либо отливки, либо штамповки", — сообщал он своей аудитории. Высококлассные мастера часто использовали серебро, соответствующее или близкое по качеству к стандартам Монетного двора — они изготовляли монеты чуть меньшего размера и таким образом получали прибыль. Они нуждались в особых инструментах: те, кто отливал подделки, использовали песчаные формы в жаропрочных тиглях, в то время как "штамповка денег осуществляется преимущественно при помощи прокатного станка и ножниц". Используя технику литья, по утверждению Чалонера, "в течение одного дня один человек может сделать 100 [фунтов]", в то время как несколько более трудоемким способом, "при помощи прокатного станка, фальшивомонетчики делают плоские листы серебра, на которых они выбивают изображение при помощи штампа и ножницами вырезают монету".

Ключ к спасению от чумы фальшивых монет, по мнению Чалонера, лежал в лишении фальшивомонетчиков доступа к инструментам их незаконной деятельности. Трудность состояла в том, что эти инструменты использовались для множества законных занятий, и осторожные аферисты всегда прикрывались каким-нибудь честным ремеслом. "Они имеют законное право обладать такими инструментами, а ночами или в другое подходящее время они льют монеты и затем уничтожают формы". Если они хорошо делают свое дело, сообщал он, беззастенчиво разоблачая себя самого, "получаются монеты доброго серебра, и их крайне трудно обнаружить".

Чалонер предложил, чтобы на все инструменты, которые могли использоваться при изготовлении монет, ставилась печать. Только те, у кого было "свидетельство от хранителя упомянутой печати", смогли бы "держать, продавать или передавать какие-либо ножницы, прокатные станки или тигли". По мысли Чалонера, каждый, кто хочет получить такую печать, должен был принести подтверждения от "двух мастеров из своего округа … в том, что он занимается таким ремеслом, в котором эти инструменты используются законным образом".

В соответствии с требованиями жанра Чалонер тщательно перечислил несколько возражений на свой план и ответил на них якобы неотразимыми контрдоводами. Кто-то скажет, что это потребует от работников по металлу слишком многого? Это не так, отвечал он, поскольку, к примеру, даже загруженному работой ювелиру не нужно больше двух пар ножниц. Возможно, фальшивомонетчики попытаются использовать легальных работников по металлу как подставных лиц, чтобы купить "ножницы, тигли и прочее для них". Но нет! Можно запросто ввести учет покупателей, и "если они пожелают купить более двух или трех пар в течение семи лет, то они должны быть подвергнуты допросу как подозреваемые в фальшивомонетничестве".

И самое важное: как объяснил Чалонер, все рассуждения о черном рынке инструментов без лицензии — чистая фантазия. Во всей Англии не больше двенадцати — четырнадцати мастеров, способных сделать сложные металлические инструменты, необходимые для изготовления фальшивых монет крупными партиями. Большинство из них находится в Лондоне и не более четырех — в Бирмингеме и Шеффилде.[238] За такой маленькой группой можно легко наблюдать.

Даже если цифры, приводимые Чалонером, были неточны (а это, вероятно, так и было), они вполне отражали ритм, в котором Англия превращалась из захолустья в могущественную мировую державу. В стране были мастера, способные решать самые сложные на тот момент технические задачи, но этих умельцев было не так много. Такова была действительность, окружавшая Чалонера и Ньютона: королевство, которое торговало товарами и знаниями по всему земному шару, изготавливало гвозди вручную.