— Я же говорил, его срочно нужно высаживать, — сказал Дитрих. — Может, пусть в наказание поваляется на полу? Часик, два, три…

Он и не подумал меня отпустить и заняться немедленными спасательными операциями. Или задержательными? Короче говоря, в этом вопросе пытался проявить недальновидность и непрофессионализм. Но разве я могла такое позволить? Не для этого я лист воровала с риском для репутации своей и своего места работы, чтобы он сейчас валялся на полу, никому не нужный.

— Через два часа фикусу уже понадобятся реанимационные процедуры, — заметила я.

— Спасем, — жизнерадостно ответил Дитрих, проводя рукой по моей спине. — Маги мы или не маги? Вот и докажем фикусу, что с нами опасно связываться. Но — через два часа.

Он опять меня поцеловал, и судьба фикуса стала казаться совсем неважной. В конце концов, на том деревце в кафе листьев еще много, а желающих размножить такое чудесное растение не наблюдается. Но тут под ботинком Дитриха хрупнуло стекло, и я опять очнулась.

— Если вы его сейчас раздавите, спасать будет некого, — заметила я.

— У меня есть навыки некроманта, — ответил он, стараясь незаметно от меня подпихнуть под стол останки. — Я как раз давно не практиковался.

— Боюсь, что вашим клиентам нежить в офисе не понравится, а это отразится на ваших доходах. Точнее — на наших, фикус-зомби — несколько странный гибрид.

Мне удалось вывернуться из его объятий и даже встать со стола.

— Мы будем его использовать для запугивания особо злостных неплательщиков, — разочарованно сказал Дитрих.

— Боюсь, что одним листочком, да еще основательно потоптанным, неплательщиков, особенно злостных, не напугаешь, — парировала я.

Лист фикуса вид имел уже жалкий — один из корешков оторвался наполовину, а на самом листе виднелся четкий отпечаток подошвы ботинка. Как улика выглядело это прекрасно, а вот как украшение нашего офиса никуда не годилось. Я укоризненно посмотрела на компаньона, но он если и был расстроен, то совсем не бедственным положением несчастного растения. И не стремился ничего сделать, чтобы хоть что-то изменить.

— Дитрих, в наборе юного алхимика должны быть целые колбы, — намекнула я.

— Линда, так нельзя, — мрачно сказал он. — Ты не даешь возможности показать все мои таланты.

— Некромантию показывать не обязательно, — ответила я. — А против других талантов у меня нет никаких возражений, — и, увидев, что обрадованный Дитрих безо всяких сомнений решил продолжить то, чем мы только что занимались, добавила: — Но сначала — фикус.

Сейчас уже у меня появилась прекрасная возможность показать свои таланты. Посуда в академической лаборатории была самая обычная, безо всяких усилений и укреплений, поэтому билась она хоть и не слишком часто, но все же у иноры Вернер были выработаны свои правила на такой случай. Легкий пасс — и жидкость, составлявшая до этого живописную лужицу около ножки стола, собралась в компактный шарик, удерживать который в воздухе не составляло никакого труда. К сожалению, чистоте пола в нашем офисе было далеко до таковой в лаборатории, поэтому в шарике наблюдались посторонние вкрапления. Но не стекла — стекло другим заклинанием было собрано и сплавлено в живописный комок, о который нельзя было порезаться. Да, некоторые вещи накрепко засели в моей памяти — мне не надо было даже задумываться, чтобы их воспроизвести.

— Красиво, — оценил Дитрих и вручил мне колбу, куда и отправился висевший в воздухе шарик мутноватой жидкости.

— Было бы еще красивее, если бы пол был чистым, — заметила я. — Правда, в лаборатории академии все, что попало на пол, в работу уже не годится. Но листу фикуса немного грязи не помешает.

— Конечно, не помешает, — согласился Дитрих. — Напротив, пойдет на пользу — там же масса ценных минералов.

— Еще скажи, что ты в течение дня специально собирал их на подошву ботинок, чтобы обеспечить подопечному полноценное и разнообразное питание.

— Конечно, — не моргнув глазом ответил Дитрих. — А кто еще о нем позаботится?

Я лишь скептически улыбнулась. Не похож он был на заботливого целителя пострадавших фикусов. Совсем не похож.

— Нужно поставить колбу повыше, чтобы не случилось новых несчастий.

Лист выглядел не ахти — совсем не так бодро, как несколько минут назад. Лежание на полу не пошло ему на пользу, как и топтание Дитриховыми ботинками с ценными минералами на подошвах. Что поделать — не научилось это несчастное растение абсорбировать ценные минералы сразу через поверхность листа, не используя корней.

— На шкаф? — деловито предложил Дитрих и забрал у меня колбу.

Звучало это как «Давай наконец задвинем это недоразумение куда подальше и забудем. Мы уже сделали для него все, что могли», фикус моего компаньона сейчас заботил очень мало, точнее сказать — не заботил вовсе. Но меня простые действия по уборке разбитой лабораторной посуды окончательно привели в себя. Я вспомнила наставницу и ее непременное требование соблюдать технику безопасности. А о какой безопасности может идти речь, если я целуюсь с малознакомым инором, забыв обо всем на свете? Нет, нужно срочно это прекращать. Но, Богиня, как же не хочется!

— Лучше на полку, — предложила я. — Он как лицо пострадавшее, требует повышенной заботы и внимания. Водички надо подлить — бедному листочку теперь пару корешков придется отращивать заново.

— Я его окружу заботой и вниманием, — сказал Дитрих, — обещаю даже лист отполировать. Но потом, Линда. У нас было такое важное занятие, предлагаю его продолжить. Все, фикус нам больше не помешает.

Он задвинул колбу в глубь полки и протянул ко мне руки. Но я лишь попятилась к двери.

— Пожалуй, мне пора, — торопливо проговорила я. — Уже поздно, и вообще…

Мне вдруг вспомнился Штефан, который в последнее время преследовал меня с той же настойчивостью, с которой не так давно избегал. Не брось он меня наедине с проблемами, возможно, мое отношение к нему бы не изменилось. Но разочарование — страшная сила, разбивающая и более крепкие чувства, чем у нас были. Кто знает, вдруг он и сам подсознательно понимал, что наши отношения обречены, поэтому и сказал Эмми, что все закончено?

— Я провожу.

В голосе Дитриха было море сожаления и немного надежды. Надежды на то, что целоваться можно и в другом месте, где нет никаких фикусов, падающих на пол в самый неподходящий момент.

По дороге мы молчали. Я пыталась осознать, почему моя жизнь в последнее время делает такие странные повороты, которые раньше бы меня непременно напугали. Да, я была уверена, что все в жизни должно идти по плану, отступления от которого меня огорчали. А сейчас… Сейчас непредсказуемость событий лишь подогревала азарт. Так же как и идущий рядом мужчина подогревал желание быть с ним рядом. И в то же время я была уверена, что Эмми права — Штефан как будущий спутник жизни намного привлекательней во всех отношениях. Дитрих ему уступал даже внешне, не говоря уж о материальном положении и возможной карьере. Но… Дитрих это был Дитрих, и все тут. Против этого простого факта оказались бессильны все доводы рассудка, которые с каждым днем становились все тише и тише.