Экипаж в этот раз спасло очередное чудо, иначе назвать это было нельзя. Зашли со стороны немцев, били одним ударом с первого захода, погода была идеальна, а зенитное прикрытие подход «пешек» прошляпило. Стрелять немцы начали только тогда, когда самолёт был на боевом курсе, а вот дальше всё пошло не так.

Первый снаряд попал в правый двигатель «пешки» ещё до сброса бомб, и двигатель сразу встал. Второй двигатель заглох сразу после сброса бомб, отчего, Лёха так и не понял и всего на несколько мгновений растерялся. Этого времени хватило, чтобы потяжелевший и моментально ставший неуправляемым самолёт провалился почти до самой земли. Прыгать было поздно, под крыльями были лес и болота, а поле выскочило так неожиданно, что Лёха едва успел выпустить шасси и отдать штурвал самолёта от себя.

«Пешка», тяжело подскакивая на неровностях и скрипя всеми своими потрохами, понеслась к лесу и остановилась у самых деревьев, прорубив широкую полосу в густых кустах на опушке. Перевести дух Лёха не успел: едва они со стрелком Васей Косцовым вытащили из самолёта штурмана, как вокруг них как из-под земли выросли два десятка человек. Лёха лапнул кобуру, но пистолета там уже не было, а в спину ему уткнулся ствол автомата.

Разрешилось всё так же быстро, как и произошло: это были разведчики осназа НКВД. Оружие Лёхе вернули, ещё и автомат немецкий дали. Вывихнутую руку штурману вправили и наложили плотную повязку, а Косцов уже руководил установкой пулемётов, снимаемых с самолёта. Происходило всё стремительно и практически без слов. Между собой бойцы переговаривались только короткими фразами и жестами.

С командиром осназовцев, полковником госбезопасности Егоровым, Лёха успел перекинуться только парой фраз, но легче от этого не стало. Сразу после этого его со штурманом Женей Алейником отвели в лес и передали молодому капитану госбезопасности, взявшему у них подписку о неразглашении государственной тайны. Это в тылу у немцев? Но окончательно прибила Лёху с Женькой последняя фраза капитана, сказанная им с неведомой лётчикам тоской:

– Ох, летуны! Добавили вы мне проблем. Расстрелять вас, что ли, чтобы не мучаться? – И, глядя в моментально побледневшие физиономии лётчиков, тяжело вздохнув, добавил: – Ладно. Живите пока, но вы теперь с нами надолго. Как бы не навсегда.

Капитан минуту помолчал, мрачно разглядывая экипаж, как будто сомневался в своём решении, и приказал высокому белобрысому парню:

– «Погранец», прикрепи к ним бойца, пусть объяснит, куда попали.

Только после того, как боец, совсем молоденький мальчишка, с замотанной свежим бинтом левой ладонью, закончил говорить, Лёха понял, что они действительно сильно попали. Это был знаменитый на всю страну диверсионный отряд «Второго», про который несколько месяцев назад очень много и восторженно писали все газеты, а полковник госбезопасности, высокий, седой, усталый мужик со шрамом на лице, одетый так же, как и все его бойцы, в абсолютно незнакомую лётчикам форму, был тот самый «Второй».

Разместили лётчиков недалеко от землянки радистов и сразу припрягли к работе по кухне, на которой периодически появлялись и бойцы отряда. Но основной шок от увиденного лётчики получили через два дня, когда они встретились с другими бойцами отряда «Второго».

Произошло это ранним утром тринадцатого июля. Появились эти бойцы неожиданно. Лёха вообще заметил, что ходят все в отряде совсем не так, как привыкли лётчики, и ведут себя не так, как в армии. Не было слышно шуток, смеха, громких разговоров, все приказания выполнялись только бегом, а если бойцы передвигались шагом, то практически неслышно.

Вот и эти двенадцать призраков выросли рядом практически ниоткуда. Разного возраста, но все очень сильные, обвешанные различным снаряжением бойцы поражали своим внешним видом. Лёхе показалось сначала, что все они братья, настолько неуловимо они были похожи друг на друга. Необычные каски, широкие очки и полумаски, закрывающие лица, кожаные перчатки из тончайшей кожи с маленькими дырочками на запястьях. Непривычная форма со множеством карманов. Не виданное никем из лётчиков оружие и тяжёлые бронежилеты, которые приказали надеть и им троим.

С ними пришёл и Вася вместе с бойцами «Второго», притащившими целую гору различных контейнеров, удобных ранцев и очень необычного оружия. Наверное, это всё-таки было оружие, но что это за оружие, они так и не поняли.

Потом Лёху и Васю загрузили тяжёлыми рюкзаками с металлическими контейнерами, а Женьке, с его вывихнутой рукой, дали контейнер полегче, но тоже с широкими и удобными лямками. Васю бойцы уже обозвали «Стрелком» и иначе к нему не обращались. Отряд готовился к маршу, только ни Леха, ни Женька, изучившие окрестности по карте как свои пять пальцев, не понимали куда. Здесь были сплошные топи, эти болота на всех картах были обозначены как непроходимые.

«Гном»

Я всегда знал, что «Командир» – необычный человек. Сколько всего он знал и как нас учил! После появления разведчиков из Центра на нас вдруг пролился дождь наград. Ордена получили все в отряде, я – целых три ордена и медаль. Я же всё время был с «Командиром» и «Сержем», награды мне свалились ни за что, а «Командир» так и ходил в своём старом маскхалате, без единого знака отличия за всё, что он сделал.

Я знал, что «Командир» необычен, но не думал, что настолько. То, что произошло сегодня, не укладывается у меня в голове, и я всё время пытаюсь смотреть на этого «Малыша», который чуть ли не в два раза больше меня. Такого же, как и «Командир», спокойного, уравновешенного, бесстрашно разглядывающего лес на противоположной стороне поля в маленький необычный бинокль и первым заметившего миномёты, которые попробовали поставить упыри.

Целеуказания он дал непривычно, но очень точно, по пути объяснив, что означают его слова «миномёты на тринадцать часов». Из четвёртого пулемёта он стрелял сам, побрив кусты на противоположной стороне поля. Не хотел бы я оказаться там, куда стрелял этот «Малыш», живых там точно не осталось. Отстрелялись, и «Малыш» приказал отходить, бросив пулемёты и сказав, что снайпер появился. Сказал ещё, что «Командир» приказал, но я уже ничему не удивлялся.

Пуля попала мне в спину, уже когда мы за деревьями скрылись. Как лошадь лягнула! Я прямо под ноги «Малышу» улетел. Не было бы на мне этой тяжёлой штуки, которую он «броником» назвал, там бы я и остался, а так только синяк набило и рёбра болят. Вещь, как «Командир» говорит! Я в этом «бронике» теперь точно жить буду.

* * *

«Да! Дали мне мои побратимы угля! Мелкого, но до того места, до которого «Гном» при ударе дотягивается. Короче. Всем по пояс будет. Много, в общем. Додумались же! Ёрш вашу мать! – думал я, глядя на сияющие рожи своих друзей. – Блинчики-оладушки. Что же мне теперь делать-то? А мать иху. Сами залезли, сами и отдувайтесь. Не буду я менять свой план. С учётом разворачивающейся совсем недалеко от нас грандиозной облавы это просто опасно». Я уже поговорил с «Дочкой», забрал всё, что мне необходимо в первую очередь, и, состыковав её с Авиэлем, загрузил учётом и распределением всего привезённого хозяйства. Главное, что пакет от «Стерха» я получил нераспечатанным, а значит, о моей задумке никто ничего не знает.