Здесь наши любознательные друзья замучают вас советами, а меня вопросами. По нашей устоявшейся традиции я просто обязан буду ответить на все вопросы, а это будет очень утомительно для всех нас. Накрывайте на стол, пойду с ребятами поговорю, и через полчаса я ваш.

Знаете, чем я отличаюсь от всех моих бойцов и лучших друзей? Вы будете меня ждать и дождётесь, и скучно вам не будет. Я хочу маленького «командира» и маленькую «командиршу», а маленький «погранец» уже на подходе. Так что наша семья растёт и будет счастливо жить на прекрасном тропическом острове, как я обещал зимой сорок второго. – С Таей я был только два раза, выводил её из депресняка. Я не психолог. Видя, что девочка, глядя на наши отношения с Майкой, всё больше уходит в себя и замыкается, я затащил её в постель, а потом объявил, что у меня две жены.

Странно, но это прокатило. Окружающие восприняли это как должное, «Фея» всё понимала без слов, а Тая превратилась в нормальную девушку уже через пару дней. Ей крайне необходима была моя поддержка. Как в своё время с «Феей», окружающие Таю люди просто боялись общаться с ней.

* * *

В три часа ночи двадцать девятого августа Лёха посадил тяжёлый немецкий транспортный самолёт на подсвеченную полосу своего аэродрома так, как будто делал это каждую ночь. «Командир», как всегда, оказался прав, и Лёха понимал это лучше всех, кто находился в самолёте. Хотя все они, выходя из душного, пропахшего маслом, сгоревшим порохом и потом чрева этого летающего гроба, смотрели на экипаж Тарошина как на посланцев бога. Те, кто утром видел самолёт, насчитали в нём более девяноста пробоин.

Лёха, Женька и «Стрелок», выйдя из самолёта последними, подошли к обессиленно лежащим на траве самолётной стоянки мастерам и, вытянувшись, молча отдали седовласым умельцам честь. У них не было иных слов благодарности. Именно эти хитромудрые труженики спасли их всех.

Пока Лёха и Женька изучали самолёт, а «Стрелок» распределял груз и крепил его, мастера, пошептавшись о чём-то с «Командиром», сняли с обоих «пятьдесят вторых» «Юнкерсов» все крупнокалиберные пулемёты, спарили их и дополнительно установили в Лёхином самолёте. «Стрелок», увидевший только вечером своё новое оружие, потерял дар речи. На таких оружейников молились бы в любом авиационном полку.

Весь полёт иначе как везением объяснить было просто невозможно. Прямо над линией фронта они нарвались на ночные перехватчики немцев. В кромешной темноте, ориентируясь только по трассам открывшего огонь немецкого лётчика, «Стрелок» наобум влупил длинную очередь из строенных, кустарно установленных в самолёте крупнокалиберных пулемётов, случайно подбил истребитель противника, атаковавший их, и «Лёха», привычно бросив тяжёлый самолёт в пологое пикирование, ушёл только чудом.

Ночной истребитель немцев рухнул на колхозное поле на нашей стороне линии фронта, и ещё долгое время, пролетая над ним, экипажи бомбардировочного полка смотрели на эту сгоревшую груду перекрученного железа как на восьмое чудо света. Эти простые труженики войны хорошо понимали, что двадцать девятого августа тысяча девятьсот сорок третьего года все, кто прилетел на неповоротливом, безоружном и практически беззащитном перед стремительным истребителем транспортном самолёте, родились во второй раз.

Решение остаться в отряде «Командира» экипаж принял единогласно. Везение на войне штука редкая, но не единичная. За то короткое время, что они провели в отряде Егорова, все члены экипажа не просто наслушались удивительных историй бойцов «Командира», но и сами увидели, что бывает с теми, кто становится на пути отряда «Второго». Как сам «Командир» относится к своим бойцам, Лёха видел собственными глазами. Увидел и то, как относятся к бойцам «Командира» за линией фронта.

Сразу после приземления самолёта половину аэродрома оцепили бойцы спецполка НКВД, а все полёты бомбардировочного полка запретили. С самого раннего утра над аэродромом висели истребители прикрытия, закрыв аэродром наглухо. Всех раненых из отряда Егорова поместили в импровизированный госпиталь, но никуда не повезли, а, наоборот, вызвали к раненым бойцам бригаду врачей и медсестёр, которые никуда не отходили от них.

Кормили всех по самой высшей лётной норме, а как только «Лис» сказал, что доктор, Лёха, Женька и «Стрелок» теперь бойцы «Командира», к ним тут же потеряли всякий интерес сотрудники СМЕРШ. По одному только требованию «Лиса» экипажу отдали их личные вещи, которые, как оказалось, хранились у сотрудников НКВД. Не пропала даже банка тушёнки, сиротливо лежавшая у Женьки в тощем вещмешке.

Уже четырнадцатого сентября и Лёха, и Женька, и «Стрелок», и доктор, и все, даже раненые бойцы Егорова, оказались в Америке. Скорость, с которой всех выпихнули из страны, ошеломила Лёху, их даже не допрашивали и не обыскивали, только вручили каждому по ордену Боевого Красного Знамени и отправили дальше.

«Фею» и Таю наградили двумя такими орденами, а «Погранца», помимо «Знамени», орденом Ленина, что поразило экипаж Тарошина до глубины души. Они никак не могли себе представить, что этот весёлый, беззаботный, белобрысый парень – один из самых смелых диверсантов отряда, а эти юные девчонки, которых «Командир» открыто называет своими жёнами, выполняли сложнейшие задания в Даугавпилсе и Риге, свободно и бесстрашно разгуливая среди гестаповцев. Группы Зераха и «Погранца» оказались за линией фронта чуть позже, но тоже в полном составе и также улетели в США без задержек.

* * *

Ранним утром тридцатого августа летающая лодка «Sunderland Мк.2», патрулирующая побережье Шотландии, обнаружила четыре выбросившихся на берег немецких «е-ботта», через полтора километра стояли ещё два. Около всех торпедных катеров были люди, и командир патрульного противолодочного самолёта передал сообщение на базу. Он был первым, кто обнаружил тщательно разыскиваемые всей береговой охраной катера.

Первого сентября все газеты Великобритании опубликовали невероятную новость. На захваченных у немцев торпедных катерах вырвались из плена четыреста восемьдесят семь английских моряков и лётчиков. Многие из них были ранены.

Освободили их из плена бойцы партизанского отряда «Второго». Шестьдесят четыре бойца отряда пришли на катерах. Это были совсем молодые мальчишки и девять девушек, которых сразу же забрала в свой замок княгиня Елецкая.

Ни «Командира», ни пилотов и никого из группы «Рубика» среди них не было. Двадцать девятого сентября немцы торжественно объявили по радио, что отряд «Второго» полностью уничтожен.

Конец четвёртой книги