Суркова позвонила сама, поинтересовалась, как у него дела, и спросила, не намерен ли Мономах посетить тренировку в ближайший вторник.

Он ответил утвердительно, тем более что у него была веская причина для свидания со следовательшей.

– Отлично выглядите! – сказал он, едва завидев Суркову в комнате отдыха, расположенной между мужскими и женскими душевыми и раздевалками.

Он говорил чистую правду: Алла производила впечатление цветущей и довольной жизнью женщины. Ее тело под белой футболкой и просторными синими спортивными брюками казалось более подтянутым – она определенно продолжала работать над собой даже в его отсутствие, и это доказывало ее решимость не только похудеть, но и улучшить мышечный тонус.

– Не могу сказать того же о вас, – озабоченно ответила она, внимательно разглядывая осунувшееся лицо Мономаха. – Вы здоровы, Владимир Всеволодович?

– Я что, выгляжу больным?

– Ну, как минимум смертельно уставшим. Вы, похоже, не высыпаетесь?

– Это мое обычное состояние. Вот пойду в отпуск, тогда и наверстаю: буду гонять чаи, спать и смотреть телевизор!

– А когда у вас отпуск?

– Через три месяца.

– Ну, до этого времени вы превратитесь в собственную тень!

Так, дружески пикируясь, они вошли в просторный скалодром, оборудованный искусственными скалами разного уровня сложности.

– Ваш приятель Олег здорово мне помогал в ваше отсутствие, – сообщила Алла. – Я много тренировалась на фингерборде[3] и мунборде[4].

– Значит, вы готовы для чего-то нового?

– Вы что именно имеете в виду?

– Уровень Шесть-А?

– Шутите? Я же только недавно на Пять-Эс перешла!

– Но Олег – классный тренер. Давайте поглядим, чему вы научились!

Последующие два часа показались Алле настоящим адом.

Олег Котков был отличным учителем, но он старался щадить Аллу, поэтому у нее создавалось впечатление, что тренировки стали легче. Она приписывала заслугу себе и тому, что тяжелый труд начал наконец приносить плоды, но Мономах заставил ее почувствовать, что это не так.

Он, словно рабовладелец, гоняющий рабов-строителей по древнеегипетской пирамиде, заставлял Аллу двигаться вверх, вбок, вниз и снова вверх в, как ей казалось, бешеном ритме.

У нее стучало в ушах, в горле пересохло, мышцы гудели, а тело будто бы и вовсе лишилось костей – Алла просто растекалась по искусственной скале как гудрон!

– Ну, на сегодня, пожалуй, все!

Спасительная фраза прозвучала словно музыка.

Алла попыталась разжать пальцы – и не смогла.

– Спокойно! – раздался голос Мономаха снизу. – Давайте-ка, один за одним, не торопясь!

Она последовала его совету и принялась разгибать пальцы по одному. Это оказалось невероятно сложно, но все-таки возможно!

До пола было каких-то два метра, но Алле стало страшно: что, если бы такое произошло на высоте?

К счастью, ничего подобного не случится, успокоила она себя: никогда в жизни ей не представить ситуацию, в которой кому-то удалось бы загнать ее на настоящую скалу!

В комнате отдыха было немноголюдно – вечер вторника, а наибольший наплыв посетителей здесь бывает по выходным и в пятницу.

– Загонял я вас, да? – спросил Мономах, наблюдая, с каким наслаждением Алла пьет уже вторую чашку чая.

– И поделом мне, – помотала она головой. – У меня очередная проблема с весами: то ли они сломались, то ли я перестала худеть!

– Я предупреждал, что такое возможно, если одновременно худеешь и тренируешься: вы наращиваете мышечную массу, поэтому вес может поначалу даже расти!

Да, конечно, предупреждал не только он: диетолог с неправильной фамилией Добрая (жестокая женщина, запрещающая Алле все радости жизни «ради ее же блага») тоже упоминала об этом, однако такой расклад Аллу не утешал: штанам ведь не объяснишь, что это, как пел Высоцкий, «мышцы крепкие спины» не дают им застегнуться, а вовсе не жир на талии!

– Вы же понимаете, что мне хочется увидеть результат, ради которого я полностью изменила свою жизнь, да? – спросила она.

– Но он есть, просто не бросается в глаза, – резонно возразил Мономах.

А ей хочется, чтобы бросалось!

– Кроме того, – продолжал он, – существует такая штука, как конституция: смиритесь с тем, что у вас никогда не будет параметров девяносто-шестьдесят-девяносто, а если они и будут, путем невероятного насилия над собой, ценой бесконечных лишений и плохого настроения, то ненадолго! Каждый человек хорош таким, какой он есть. Все мы разные. Это не означает, что можно разъедаться, но каждому необходимо ровно столько жира на костях, сколько могут выдержать мышцы. Когда вы приведете в порядок это соотношение, то почувствуете себя отлично, и вам не придется гнаться за недостижимым идеалом!

Вот если бы Алла знала, что Мономаху нравятся крепко сбитые и невысокие, а не худые и длинноногие барышни, тогда бы ее успокоили его слова!

Алсу Кайсарова, его любовница и по совместительству убийца, принадлежала к последней, счастливой, как думалось Алле, категории. Других пассий Мономаха она не знала, но догадывалась, что все они ей под стать.

– Могу я вас кое о чем попросить, Алла Гурьевна? – спросил он вдруг, отставляя чашку и складывая сжатые в замок руки на клетчатой скатерти.

Алла невольно снова восхитилась ими. Большие ладони, длинные, сильные пальцы с коротко подстриженными ногтями – именно такие руки привлекали ее внимание, когда она оценивала мужчин.

– Конечно, Владимир Всеволодович, – с готовностью отозвалась она, радуясь, что может быть ему полезной. – Чем я могу вам помочь?

– Есть один паренек в отделении нейрохирургии… По правде сказать, он не мой пациент, но я принимал участие в его операции. Он поступил с тяжелыми травмами.

– ДТП? – предположила Алла.

– Возможно.

– Вы полагаете, его дело ведется недостаточно скрупулезно?

– Не совсем так. Видите ли, он потерял память и не помнит, кто он такой и откуда. Вернее, мы так считали. До недавнего времени.

И Мономах во всех известных ему подробностях поведал Сурковой историю неизвестного пациента.

– Так что вас смущает, Владимир Всеволодович? – поинтересовалась она, когда он закончил. – Вы, как обычно, превзошли самого себя и провели целое расследование, выяснив, что больной не является преступником. Что же вам мешает дать главврачу «добро» на вызов дознавателя?

– А вы не понимаете?

– Понимаю, что вы беспокоитесь, как бы не стало хуже, если кто-то узнает о его пребывании в вашей больнице. Только вот, если дознаватель правильно сработает, откроется уголовное дело, и парня станут защищать! Не думаете же вы, что он связан с людьми, которые могут проникать сквозь стены?