— Кэтлин.

— Вам идет это имя, — улыбнулся он и вышел.

— Кажется, пока все хорошо, — заметил Малькольм негромко, когда за Норкрофтами закрылась дверь.

— Это только начало, дядя, — вздохнула Кэтлин. — Мне ведь придется рассказать ему все…

Следующий час или около того Оливер был занят проводами гостей. Казалось, время тянется бесконечно — он раскланивался, говорил комплименты, желал счастливого пути и успехов, но душой был с Кэтлин, и ему не терпелось поскорее все закончить, хотя он всегда любил эту трогательную церемонию, ставшую обязательной частью жизни поместья и прилегающих к нему земель. Благодаря ей все гости — землевладельцы и арендаторы, богатые и бедные — чувствовали себя уважаемыми людьми. И отец, и дед Оливера, и все их предшественники по завершении Осеннего бала считали своим долгом лично попрощаться с каждым из отъезжавших гостей. Оливер не сомневался, что в будущем все графы Норкрофты будут поступать так же.

В его голове теснились десятки вопросов, на которые пока не было ответа, но ситуация мало-помалу начала проясняться. Сейчас по крайней мере его возлюбленная обрела свое настоящее имя — Кэтлин, которое ей очень подходило. И Малькольм Дамливи, ее дядя, если, конечно, он действительно ее родственник, был титулованной особой. Оливер решил на всякий случай получить доказательство их родственной связи — осторожность прежде всего! — но явно покровительственное поведение графа Дамливи в отношении Кэтлин говорило само за себя. Помимо родственников, Оливера интересовало абсолютно все, что было с ней связано.

Когда дом покинул последний гость, Оливер, подавив желание сейчас же вернуться к Кэтлин, пошел проверить, отправился ли мистер Беркли к себе — с этими светскими волокитами надо все время быть настороже.

— Я нахожу все это просто захватывающе интересным, — с наигранной непринужденностью заметила графиня, направляясь наконец вместе с сыном в гостиную. — Надеюсь, ты будешь вести себя не предвзято, как человек широких взглядов.

— Что ты имеешь в виду? — не понял граф.

— Ничего особенного, — пожала мать плечами. — Просто иногда, когда случается что-то непредвиденное, ты проявляешь… некоторую жесткость.

— Что ты говоришь, мама! У меня достаточно гибкости, чтобы проявить понимание в любых обстоятельствах.

— Посмотрим.

Из гостиной, где оставались Дамливи и Кэтлин, доносились возбужденные голоса, но стоило графине с Оливером показаться в дверях, как дядя с племянницей, стоявшие у камина со стаканчиками виски в руках (далеко не первыми, решил Оливер), прекратили разговор. В воздухе повисло напряженное молчание. У Кэтлин от волнения горели щеки. Неужели нашедшие друг друга родственники ссорились? И если так, то по какому поводу?

Оливер невольно загляделся на возлюбленную — в наряде от мадам Дюбуа, который изящно облегал точеную фигурку шотландской красавицы, подчеркивал прелесть ее зеленых русалочьих глаз и заставлял сиять кожу цвета слоновой кости, она была неотразимой. Такие удачные наряды должны приносить счастье своим обладательницам.

Взгляды молодых людей встретились.

— У вас все в порядке? — спросил Оливер, ловя себя на мысли, что ему по-прежнему хочется называть ее Кейт.

— Абсолютно, — быстро взглянув на дядю, ответила она.

— Как мило, что мы здесь собрались, — лучезарно улыбнулась графиня. — Оливер, налей мне, пожалуйста, того, что пьют наши гости.

— Думаю, что это виски, — заметил граф и направился к графину, стоявшему на подносе со стаканами. Хрустальный сосуд как две капли воды походил на тот, что появился несколько дней назад в спальне Оливера, и, несомненно, был помещен в гостиную заботами все того же прозорливого Холлингера.

— Позвольте мне, — опередил молодого графа Дамливи. Он налил в стакан виски и с легким поклоном подал его леди Норкрофт. — Должен предупредить, напиток не для слабых.

— Я к таким не отношусь, — ответила графиня, посмотрев ему прямо в глаза.

— Мама! — удивленно воскликнул Оливер.

Дамливи издал короткий горловой смешок. «Пожалуй, придется приглядывать не только за юным Беркли», — решил Оливер.

— Налей и себе, сынок, — посоветовала леди Норкрофт. — Кэтлин должна нам многое рассказать.

— Я жду с нетерпением, — улыбнулся он возлюбленной.

— Как и все мы. — Графиня уселась на диван. — Не хотите ли присесть, дорогая?

— Спасибо, я лучше постою, — ответила Кэтлин.

Она явно нервничала. Но почему? Оливер не мог понять. Может быть, она вспомнила что-то неприятное? Граф почувствовал, что и в его душе зародилось беспокойство.

Он налил себе виски и сделал глоток. Может быть, волнение связано с той странной ситуацией, в которой они все оказались? Почему же тогда у него возникло явственное ощущение, что Кэтлин, Дамливи и его мать знают гораздо больше, чем он? Нет, здесь явно что-то не так.

— Не знаю, с чего начать, — нерешительно произнесла Кэтлин.

— Начните со своего имени, — предложил Оливер.

— Да, конечно. Меня зовут леди Кэтлин Макдэвид, я внучка вдовствующей графини Дамливи и племянница графа Малькольма Дамливи, с которым вы уже знакомы.

Малькольм в знак приветствия приподнял свой стакан.

— Девять лет назад я потеряла мужа, сэра Кеннета, — продолжала Кэтлин.

— Мои соболезнования, — пробормотал Оливер.

— Спасибо, я ценю ваше сочувствие, хотя это случилось очень давно, — кивнула Кэтлин. — Но именно с этого все и началось. После смерти Кеннета бабушка рассказала мне одну историю — вернее, семейное предание…

— Я просто обожаю предания, — вставила леди Норкрофт.

— Оно гласит, что пятьсот лет назад, в такую же пору, на границе Англии и Шотландии, два семейства, шотландское и английское, собирались поженить своих детей и покончить с давней враждой. Но свадьба не состоялась.

— Английская девица виновата, это точно, — сказал Дамливи, встретившись взглядом с леди Норкрофт. — Очень уж ветреная была особа.

— Вы удивитесь, узнав, что может скрываться за этим словом, — многозначительно улыбнулась графиня.

Дамливи понимающе хмыкнул и посмотрел на Оливера.

— Сейчас начинается самое интересное, — сказал он. — Глотните-ка еще виски.

— Зачем? — удивился Оливер. Пока что рассказ Кэтлин его не очень заинтересовал. Какая разница, что было пятьсот лет назад? Но остальные, похоже, слушали заинтересованно.

— Тогда одна старая женщина, потерявшая в кровавых распрях двух семейств всех своих родных, разозлившись на то, что вражде не будет положен конец, наслала на эти семейства проклятие. Если через пятьсот лет их отпрыски не вступят в брак, объединив таким образом оба рода, то на них обрушится ужасная кара.

— Вот как? — рассмеялся Оливер. — И что это за кара?