Только бы не заметил надсмотрщик! Нет, заметил, тут же ожег кнутом, пригрозив выкинуть несчастного за борт. И выкинули бы — Лешка уже видел, как это делается. Вот только сейчас… сейчас было совсем не до этого.

Море ревело! Море плевалось брызгами, и пенные волны, огромные, как дома, с уханьем били в корму.

— Левый борт! — привязавшись к кормовой мачте, громко орал капитан. — Грести! Правый борт — табань!

Гребцы навалились изо всех сил, не давая ветру развернуть галеру бортом к волнам. Тогда — все. Тогда кранты. Тогда — полный… Перевернет, утянет в морскую пучину. Лешка, как и все, хорошо понимал это. Старался.

Надсмотрщики тоже перестали махать кнутами — дошло и до них, да и не очень-то сподручно сейчас было бегать по помосту, запросто могло смыть набежавшей волной. Вот снова окатило! Лешка, отплевываясь, едва перевел дух. Еще пара-тройка таких волн и…

— Держись, Георгий!

Георгий не отвечал, двигаясь вместе с веслом, как тряпичная кукла. Восковое лицо его осунулось, широко открытые глаза смотрели непонятно куда невидящим взглядом. Изловчившись, Лешка больно ткнул парня локтем.

— А? Что? — очнулся тот.

И гребцов снова скрыла волна.

— Ты в порядке? — на американский манер поинтересовался Лешка.

Георгий лишь тяжко вздохнул и зашептал молитву.

А туча уже полностью затянула все небо, гремел гром, и синие вспышки молний озаряли бушующее море. Очередная волна наподдала галеру так, что та едва не переломилась пополам. Слава богу, узкий крепкий корпус хоть и затрещал, изогнулся, но все-таки выдержал.

Лешка оглянулся назад — их снова догоняла огромная злая волна. Еще пара таких ударов — и пишите письма. Неужели — на все Божья воля? Не хотелось бы…

— Господи, помоги! — взмолился юноша. — Не дай сгинуть вот так, глупо и зря…

— Впереди! — вдруг истошно закричал Владос. — Смотрите, что впереди! Господи!

Галеру несло прямо на скалы!

Лешка посмотрел на капитана — тот невозмутимо командовал, но вот голоса его не было слышно из-за воя ветра и грома. Музыканты тоже притихли — не тратили силы зря. Их роли взяли на себя надсмотрщики, встав по обоим бортам. Дирижировали кнутами. Кнут вниз — грести изо всех сил, кнут вверх — стоп, табань. Гребцы их хорошо понимали, видать, не впервой попадали в подобные передряги.

Черные скалы дыбились из воды прямо перед носом галеры! Словно зубы дракона. Словно поджидающий жертву хищник.

Надсмотрщик опустил кнут вниз: грести, грести, грести…

Лешка уже не чуял ни тяжести весла, ни жутко болевших мускулов…

Грести! Только вот — куда? На скалы? Капитан что, член клуба самоубийц?

А сзади коварно подбиралась волна. В снастях ревел ветер.

Посмотрев на капитана, надсмотрщик резко выбросил кнут вверх. Табань!

В корму ударила волна, высоко подбросив судно… «Черная лилия» развернулась чуть ли не под прямым углом… И — словно нитка в иголку — ломая весла, юркнула в уютную бухту.

Сверкнула молния.

— Ну, кажется, пронесло! — повернув голову к Лешке, заулыбался Владос. — Слава те, Господи, Иисусе Христе!

Там, за скалами, за каменистым мысом, билось в бессильной ярости море. А здесь, в бухточке, лишь слегка покачивало.

Слава Господу!

Они проснулись утром, подставляя тела выскочившему на небо осеннему солнышку. Пусть оно уже почти не грело, но все-таки…

— Славно мы выскочили, — улыбнулся Владос. — А я уж было думал — все. Молился.

Лешка кивнул:

— Видать, шкипер — опытнейший моряк.

— Разбойник! Надеюсь, когда-нибудь увидеть его болтающимся на рее. Это ж надо такое удумать — ни с того ни с сего хватать честных людей в гребцы! Разбойник!

Посмеявшись над искренним возмущением грека, Лешка обернулся к другому соседу, Георгию. Тот спал… нет, не спал — сидел, тупо уставившись прямо перед собою. Серые блестящие глаза его были полны слезами, потрескавшиеся губы тихо шептали молитвы.

— Эй, Георгий! Не раскисай!

— Я… я никогда… — Юноша обернулся. — Никогда не смогу больше грести… не могу…

— Сможешь, Георгий, сможешь! Надо смогать.

— Не смогать, а смочь, — машинально поправил Владос. — Учи спряжения, не ленись.

— Да, — Лешка осклабился. — Самое время учить. И самое место… Хотя… — он вдруг задумчиво улыбнулся. — Наверное, ты прав, дружище! Что еще здесь, за веслами делать-то? Тупо грести? Так быстро превратишься в скотину. А, Георгий?

Георгий не отвечал, лишь молился. Бывший слуга его, Мисаил, метнул на юношу презрительно-неприязненный взгляд, невзначай перехваченный Лешкой. Вот тебе и слуга… Казалось бы, преданный своему юному господину…

Три дня «Черная лилия» стояла в бухте — ремонтируясь и давая восстановительный отдых команде. Разбойный капитан Гарнаби Лекамбр, как видно, занимался своим промыслом уже не первый год — на галере нашлись и запасные весла, и все необходимые инструменты, включая походную кузницу. Гребцам особо расслабляться не позволяли — заставили обстругивать новую мачту, крепить весла, затем по новой перековали. С «Лешкиного» весла убрали Владоса — малолетний гад Галинда вспомнил, что видел их вместе, значит — друзья, приятели — такие и сговориться могут. К большому огорчению Лешки, его дружка грека вообще перевели на другой борт, так что теперь сложно было сказать, когда они свидятся — ведь, пользуясь хорошей погодой, галера вновь собиралась в поход.

И вот снова море. И тяжелое весло, и волны, и ветер. Хорошо, не было бури, однако почти все время приходилось грести — «Черная лилия», словно алчущий добычи волк, неспешно пробиралась вдоль гористого берега. Место Владоса занял какой-то угрюмого вида субъект, заросший до самых глаз черной, свалявшейся в колтун бородищей. На все попытки завязать знакомство, он лишь скалил по-волчьи зубы и что-то мычал. Немой, наверное.

Странно, но чем дальше, тем становилось теплее, вероятно, галера уходила на юг — переждать штормовую зиму. На мачте, в особом гнезде-корзине, почти постоянно сидел Галинда и пялил глаза на все четыре стороны. Разбойный капитан Лекамбр искал добычу. И вот, наконец, нашел. Пузатое торговое судно, распушившее белые паруса! Безо всякой охраны! Видать, понадеялись, что все пираты давно укрылись от зимних штормов.

Капитан принялся деятельно распоряжаться. Для начала опустили мачты, затем покрыли борта серо-голубой — под цвет моря — тканью. Все — чтобы жертва раньше времени не заметила пиратское судно — притаившегося среди морских волн волка. Так же, по-волчьи, принялись преследовать. Музыканты опять отдыхали, как и тогда, в бурю — только теперь, чтобы не выдать резкими звуками подкрадывающегося к жертве хищника. Лишь надсмотрщики опять дирижировали кнутами — вверх-вниз, вверх-вниз. Пока большей частью гребли — и очень-очень быстро. Лешка постепенно вошел-таки в темп, а вот Георгию было куда хуже — не зря он тогда говорил. Узкая грудь юноши часто вздымалась, тяжелое дыхание выходило через открытый рот.