Я морщу нос.

– Ну, я могла бы обойтись без описания, как выглядит это состояние разложения, – бурчу я.

– Я рисковал твоей жизнью, – продолжает Слейд, и я понимаю, что эти слова и вина мучили его с тех пор, как он применил ко мне свою силу. – Я использовал против тебя магию, а потом забрал и увез далеко от твоего золота, держа в таком состоянии. – В отчаянии он хватает себя за волосы и озирается по сторонам, словно пытаясь заглянуть на глубину своей вины. – А если бы я прождал слишком долго? Если бы не смог ее выкорчевать?

– Все это время ты себя ненавидел. – Это не вопрос – я вижу и слышу правду в том, как он произносит эти слова. Я нежно беру Слейда за руку и сжимаю его пальцы. – Ты меня спас, – тихо говорю я, и он смотрит на меня так, словно отчаянно хочет увидеть. Словно не может отвести взгляд, иначе его поглотят эти тени вины.

Он слегка сутулится и запрокидывает голову, вздохнув.

– Есть кое-что еще.

Внутри у меня что-то сжимается.

– Что?

Слейд снова выпрямляется и смотрит на меня.

– Когда я обратил вспять действие гнили и удалил из твоего тела свою силу… один фрагмент остался.

Остался фрагмент.

Я округляю глаза, чувствуя, как внутри все переворачивается.

– Что значит остался? – Я прижимаю руку к груди, будто пытаюсь прочувствовать. – Ты уверен?

Он резко кивает.

– Абсолютно. Я даже сейчас его чувствую, но этот фрагмент прочно в тебе укоренился. Сколько бы раз я ни пытался его вытащить, не выходит.

От волнения по спине ползут мурашки, и я с трудом сглатываю.

– Я должна волноваться?

– Нет, – говорит он с такой решительной уверенностью, что я начинаю сомневаться, так ли это на самом деле или Слейд просто хочет, чтобы оно так и было. – Не пересчитать, сколько я проверял, иногда несколько часов кряду, но гниль тебе не вредит. Она просто… там.

– Такое раньше случалось?

– Никогда.

Я по-прежнему прижимаю руку к груди, поэтому опускаю ее.

– Ты и дальше будешь проверять? – спрашиваю я, не в силах скрыть сквозящее в голосе беспокойство. – Скажешь, если что-нибудь изменится?

– Клянусь.

Я неспешно киваю, пытаясь свыкнуться с этим открытием, хотя есть у меня подозрение, что еще не скоро мне это удастся.

– Я хочу вернуться в дом.

Слейд как будто хочет сказать что-то еще, но сдерживается.

– Хорошо, Золотая пташка.

Я почти бесшумно иду за ним в Грот, минуя каменные стены пещеры и продолжая восхищаться этим затененным пристанищем. Всеми его тайными расщелинами и укромными уголками, потому как чувствую, что и во мне самой сокрыто столько же закоулков.

Но даже пристанище однажды перестает таковым быть.

Потому, когда мы возвращаемся в Грот и дверь за мной закрывается, я не должна удивляться внезапно пронесшемуся по моему телу холоду. Холод – это предупреждение, что развязался первый узел на веревочке, которую я пыталась не замечать, и теперь я чувствую себя развязнее. Неустойчивее.

И есть у меня ощущение, что как бы я ни пыталась собрать все это воедино, ничего не изменится.

Глава 17

Аурен

Этому стылому предвестию не требуется много времени, чтобы вступить в силу.

Едва успеваю снять сапоги возле камина, как слышу, что сзади ко мне кто-то подходит, и непроизвольно настораживаюсь.

– Леди Аурен.

Я оборачиваюсь, в удивлении приподняв брови.

– Ходжат?

Армейский лекарь одет в чужую одежду, которая ему немного велика, а его каштановые волосы стали длиннее, чем в нашу последнюю встречу. Из-за пылающего в камине огня затянувшийся шрам над глазом выступает чуть сильнее, а кожа покрыта красными и белыми пятнами.

– Рад видеть вас проснувшейся, – говорит лекарь, тепло улыбаясь. – Как вы себя чувствуете?

Ответ вырывается сам по себе:

– Хорошо.

Ходжат охает и подходит ко мне, на ходу кивнув Слейду.

– Зайдите, пожалуйста, в спальню, чтобы я мог вас осмотреть.

Я напрягаюсь всем телом.

– Нет, спасибо, все правда хорошо.

Он поджимает обожженные губы.

– Миледи, я понимаю, что это болезненно, но ради вашего здоровья я должен…

– Я же сказала, что в порядке. – Я протягиваю руки к своему плащу и начинаю судорожно складывать его, отгораживаясь этим действием как щитом. Даже для меня фраза «я в порядке» звучит как одна большая ложь. Банальное отрицание, предназначенное для того, чтобы страстно затягивать время и вынужденно игнорировать все вопросы.

Ходжат переводит взгляд на Слейда, и они молча ведут между собой беседу. В комнате повисает нерешительность, надвигаясь на меня бурной волной, которая вот-вот собьет с ног.

– Леди Аурен, это крайне важно, – осторожно говорит Ходжат, и меня бесит жалость, которую я вижу в его глазах, потому что она точно не сулит ничего хорошего. – Вы же не хотите, чтобы началось заражение, – протяжно произносит он, словно хочет забрать эти слова обратно.

В этот момент паника начинает утягивать меня в свои недра.

Не могу допустить, чтобы он посмотрел на меня.

Просто не могу.

Потому что если Ходжат на меня посмотрит, то я не смогу продолжать делать вид… будто все нормально.

Внезапно, словно зная, вокруг чего крутятся мои мысли, спину пронзает острая боль. Я втягиваю воздух, и от самого вдоха тоже колет в груди.

– Аурен, Ходжат будет аккуратен, – говорит Слейд, но он не понимает. В том нет ничего аккуратного. То, с чем он просит меня столкнуться, – это грубая ненависть и неприкрытое насилие. Он просит меня принять эту проникшую до глубин души травму, о которой я хочу попросту забыть.

Он хочет выдернуть пробку моих мук. Ту, к которой я сама протягиваю руки и сильнее прижимаю.

Слейд только что сообщил, что внутри меня гниль, но, возможно, это вовсе не его вина. Возможно, вина только на мне. Может, случившееся со мной и есть причина того, что гниль во мне укоренилась.

– Меня не волнует, будет ли он аккуратен, – говорю я и поворачиваюсь, снова просунув ноги в сапоги. Даже не утруждаюсь завязыванием шнурков, потому что мне нужно уйти отсюда. Оказаться в пещере, где тайны остаются скрытыми, а глубины – нетронутыми. – Я выйду.

– Аурен…

– Он не станет меня осматривать, а я вернусь в чертову пещеру! – кричу я, тяжело дыша и чувствуя, как пылают от злости щеки. За этот оборонительный жар я и держусь, потому как не выдержу погружения в ледяную реальность потери.

Почему они просто не оставят все как есть? Почему они такие ужасные и назойливые? Мне просто нужно остаться в пещере. Потому что я