Вот то, что проясняло наиболее интимные аспекты его биографии: бесчисленное множество любовниц и приключений и особенно необыкновенная магическая власть, которую я могла испробовать на нем в полной мере с тех пор, как он узнал о моем существовании. Похожая на Аврору, но при этом не будучи ею, я стала для него приемлемой, допустимой версией сестры. Никакие табу не мешали Дэвиду удовлетворить со мной желание, испытываемое по отношению к ней.

Чтобы привести свои чувства в порядок, я начала есть креветки. Их нежный аромат, сопровождаемый шлейфом пряностей, распространился по всему организму и надолго задержался на моих вкусовых рецепторах.

– Очень вкусно, – выдохнула я, чтобы сгладить неловкую паузу.

Но Дэвид, нахмурившись в углу своего кресла, угрюмо оттолкнул вилкой омара.

– Если бы не бредовая настойчивость Луи, если бы не его преследование Авроры и меня… В довершение ко всему, если бы не этот гнусный шантаж, – вновь заговорил он, как будто продолжая развивать одну и ту же мысль. – Мы никогда бы не дошли до такого.

– Ты говоришь о вашей свадьбе? Когда он угрожал рассказать обо всем Андре?

Я не могу сказать, что удивило Дэвида больше: то, что я назвала его отца по имени, или то, что была в курсе данного инцидента.

– Да… В тот день Луи чуть не признался ему во всем. Это плохо закончилось. Мы подрались.

– Знаю, – отозвалась я. – Но что удержало его от признания в конечном итоге? Вряд ли только качество удара твоей правой.

Дэвид воспринял мою шутку как еще одну небольшую колкость, которую он решил проигнорировать.

– Все просто: я сказал ему, что если он сделает подобную глупость, то больше никогда в жизни не увидит Аврору.

– И именно это вы, ты и она, в конечном итоге организовали по-настоящему? Ее исчезновение?

– Хм… – кивнул он с глухим ворчанием. – В конце концов, позднее эта идея пришла в голову.

Глоток чистого солода помог ему продолжить свое признание, без сомнения, самое честное и правдивое, которое он когда-либо доверял мне.

– Когда? Когда вы решились сделать так, чтобы она умерла?

– Приблизительно через месяц после того, как начал обсуждаться вопрос о том, чтобы поставить меня во главе компании. Луи стал угрожать, говоря, что раскроет всю нашу историю прессе.

Я напрасно пыталась представить мужа шантажистом, пытающимся откусить свою часть от семейного пирога. Но я прекрасно знала, что страстное чувство брало над ним верх сильнее, чем стремление к выгоде, что Аврора была для него в тысячу раз важнее, чем место в руководстве группы Барле. И бог знает, на что способен мужчина, когда у него отнимают ту, которую он любит…

Это был подходящий момент для того, чтобы подтолкнуть Дэвида к ослаблению оборонительной защиты, чтобы спровоцировать его на самое страшное признание.

– И все-таки, – произнесла я сладким голосом, – было и другое решение в то время, которое положило бы конец этому…

– Какое? – заинтересовался он, приподняв бровь.

– Избавиться от Луи.

У него был озадаченный вид человека, для которого эта фраза ничего не воскрешала в памяти, и мне показалось, что я увидела в глазах Дэвида поразительную честность.

– Что значит «избавиться от Луи»?

– Стереть его с лица земли. Ликвидировать, если тебе так больше нравится.

– Ты совсем ненормальная! Думаешь, я способен убить собственного брата?

– Вы – братья только согласно гражданскому статусу, – жестко заявила я.

– Какая разница! Брат или нет, я не убийца, – отчеканил он глухим голосом.

– Хорошо, хорошо, – согласилась я, чтобы усмирить его негодование.

Тыльной стороной ладони он решительно отодвинул тарелку на край стола, давая официанту понять, что больше к ней не притронется.

– Могу я знать, кто вбил тебе в голову такую нелепую идею?

– Катер «Рива» в «Рош брюне»… тот, на котором ваши родители погибли…

– Ну и каким же образом?

– Это не был несчастный случай, Дэвид. И еще меньше это походит на попытку самоубийства. Рулевое управление было преднамеренно испорчено.

– Что?!

Я не верю в женскую интуицию. Однако я могла бы поклясться в то мгновение, что этот мужчина, мой бывший жених, не притворялся в своем смятении.

Он застыл, ошеломленный, с открытым ртом, и я рассказала ему о своих недавних открытиях и об экспертизе Ивона Денуэ.

– Это невозможно. Катер был в отличном состоянии. Одна из мастерских в Кельмере специально приезжала каждый раз в начале лета, чтобы проверить его.

Ивон предусмотрительно воздержался от того, чтобы сообщить эту подробность. Без сомнения, из опасений, что я заподозрю его самого в причастности к поломке.

– Катер могли испортить уже после осмотра, – предположила я.

– Да, конечно… Но я считал, что проблема в первую очередь шла от рулевого.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Луи ничего не соображал в навигации. Он никогда не любил это дело. Из нас двоих только я всегда проявлял желание научиться управлять катером.

– И ты научился?

– Да, я нашел способ, как решить это… Я пошел на курсы, и потом, когда мы выходили в море на «Риве», довольно часто стоял у штурвала. Если бы румпель был сломан, я бы сразу же это почувствовал. Я бы никогда не ушел с палубы.

– В отличие от Луи, ты это хочешь сказать?

– Да. Впрочем, я думаю, что это был один из тех редких случаев, когда папа оставил его у руля. И видишь, с каким успехом…

Официант унес наши тарелки – тарелка Дэвида была по-прежнему нетронута – и спросил, каким блюдом мы хотим продолжить ужин.

– Может быть, гости желают десерт?

Мне очень хотелось сладкого, но я посмотрела на Дэвида и отклонила предложение вежливым кивком головы. Потом собрала все документы, разбросанные на столе.

Я пришла сюда, чтобы сорвать маску с того, кого несколько минут назад считала чудовищем. Но обнаружила перед собой беспомощного мужчину, которого мои разоблачения погрузили в печаль и озадаченность.

Дэвид опустошил второй бокал виски и с увлажненным взглядом начал рыться во внутреннем кармане пиджака. Не без труда он достал оттуда плоский предмет.

– Держи… Я полагаю, это принадлежит тебе.

Он положил «Сто раз на дню» перед собой на скатерть и подтолкнул его ко мне слегка дрожащей рукой.

Я считаю, что это было проявлением его доброй воли.

Тем не менее он почти сразу же добавил:

– В ответ на это я хотел бы, чтобы ты вернула мне ключ от особняка Дюшенуа. Ты ушла оттуда больше года назад, и сейчас… Согласись, что нет никакого смысла хранить его у тебя.