— Доктор Лектер, у нас возникли чрезвычайныеобстоятельства и в то же время необычно благоприятные возможности.

— Для кого?

— Для вас — если нам удастся спасти эту девушку. Вывидели сенатора Мартин по телевидению?

— Да, я смотрел вечерние новости.

— Что вы думаете о ее заявлении?

— Неправильно построено, но безвредно. У нее дурныесоветчики.

— Она очень влиятельный человек, доктор Лектер. И оченьрешительный.

— Выкладывайте.

— Я считаю, что ваша проницательность необычайна.Сенатор Мартин дала понять, что, если вы поможете нам вызволить Кэтрин живой иневредимой, она в свою очередь, поможет вам получить перевод в федеральнуюбольницу, и если там есть помещение с окном, вы его получите. Вас могут, крометого, попросить анализировать письменные психиатрические заключения по профилюличности поступающих пациентов, короче говоря, вы получите работу. Ноослабления мер безопасности не обещают.

— Не верю, Клэрис.

— Напрасно.

— О, вам-то я верю. Но существует масса вещей, весьмахарактерных для человеческого поведения, о которых вы знаете нисколько не болеетого, как надо правильно сдирать с людей кожу. Вам не кажется, что, с точкизрения сенатора Соединенных Штатов, вы не совсем тот человек, которогоследовало выбрать для подобного поручения?

— Меня выбрали вы, доктор Лектер. Вы сочли возможнымговорить со мной. Вам хотелось бы поговорить с кем-нибудь другим? Или вы простополагаете, что не способны помочь?

— Это звучит оскорбительно и неправдоподобно, Клэрис. Яне верю, что Джек Крофорд допустит, чтобы какая бы то ни было реальнаякомпенсация добралась до этой камеры и ее обитателя… Возможно, я и соглашусьсообщить одну вещь, которую вы сможете передать сенатору. Но я действую строгопо принципу «оплата при доставке». Может, я соглашусь в обмен на информацию овас самой. Да или нет?

— Сначала послушаем ваш вопрос.

— Да или нет? Кэтрин ждет, не правда ли? Прислушиваетсяк вжиканью ножа об оселок. Как вы думаете, что бы она вам порекомендоваласделать?

— Послушаем ваш вопрос.

— Ваше самое худшее воспоминание детства.

Клэрис набрала в легкие побольше воздуха.

— Быстрей, быстрей. Меня не интересует ваша самаяхудшая выдумка.

— Смерть отца.

— Расскажите.

— Он был полицейским, начальником отделения. Как-тоночью он застал на месте преступления двух домушников-наркоманов. Они выходилииз аптеки-закусочной через черный ход. Когда он вылезал из своего пикапа, унего заело дробовик, и они его убили.

— Заело?

— Он затвор не задвинул до конца, а дробовик был оченьстарый, «Ремингтон-870», и у него патрон перекосило. Когда такое случается,дробовик не стреляет, приходится его разбирать. Я думаю, он задел бегункомзатвора о дверь пикапа, когда вылезал.

— Он умер сразу?

— Нет. Он был очень здоровый. Он протянул целый месяц.

— Вы навещали его в больнице?

— Доктор Лектер… Да.

— Назовите какую-нибудь деталь из тех, что вам ярчевсего запомнилась в той больнице.

Старлинг прикрыла глаза:

— Приходила женщина из соседней палаты. Пожилая.Одинокая. Читала ему наизусть последние строки «Танатопсиса».[49]Думаю, она не знала, что еще ему сказать. Хватит. Теперь ваша очередь.

— Вы правы: обмен адекватный. Вы были откровенны,Клэрис, я всегда знаю, так ли это. Думаю, было бы замечательно узнать васпоближе в иных обстоятельствах, так сказать, в личной жизни.

— Quid pro quo.

— Кстати, о жизни. Как по-вашему, эта девушка вЗападной Вирджинии физически была очень привлекательна?

— Она тщательно следила за своей внешностью.

— Не тратьте мое время на излишние увертки.

— Она была грузновата.

— Слишком крупна?

— Да.

— Убита выстрелом в грудь?

— Да.

— Вероятно, плоскогруда?

— Для ее роста и полноты — да.

— Но бедра широкие. Вместительные.

— Да.

— Еще что?

— В горле у нее обнаружили насекомое, специальнопомещенное туда. Об этом в прессе не сообщалось.

— Бабочка?

На мгновение у нее перехватило дыхание. Оставалось тольконадеяться, что он не заметил.

— Ночная, — сказала она — Пожалуйста, объяснитемне, как вы могли это предвидеть.

— Клэрис, я намерен сказать вам, зачем Буффало Биллунужна Кэтрин Мартин, а затем пожелать спокойной ночи. На данных условиях этобудет моим последним словом. Вы можете сообщить сенатору Мартин, чего он хочетот ее дочери, и пусть она предложит мне что-нибудь поинтереснее… Или пустьждет, пока Кэтрин всплывет где-нибудь в реке в один прекрасный день. Тогдасенатор убедится, что я был прав.

— Чего он от нее хочет, доктор Лектер?

— Он хочет сделать себе жилет с сиськами, — сказалдоктор Лектер.

Кэтрин Бейкер Мартин находилась примерно шестью метрами нижеуровня подвала. Тьма вокруг, казалось, гремела от стука ее сердца, от еегромкого дыхания. Порой страх всей тяжестью давил ей на грудь — так охотникубивает попавшую в капкан лисицу, становясь ей на грудь ногами. Иногда Кэтринмогла заставить себя подумать. Она понимала, что ее похитили, но не знала кто.Она понимала — это не сон. В полной темноте ей был слышен едва уловимый звуксмыкающихся век, когда моргала.

Сейчас она чувствовала себя лучше, чем придя в сознание впервый раз. Ужасное головокружение почти совсем прошло, воздуха хватало. Онамогла сообразить, где низ, где верх, и у нее было довольно четкое представлениео положении собственного тела.

Плечо, бедро и колено затекли от лежания на цементном полу.Значит, эта сторона была низ. Верх был там, где ее укрывал тонкий стеганыйматрас из грубой ткани, под который она забилась, когда в глаза ей ударилрезкий слепящий свет. Пульсирующая боль в голове прекратилась, и единственное,что сейчас по-настоящему болело, — это пальцы левой руки. Она былауверена, что безымянный сломан.

На ней был стеганый комбинезон на молнии — чужой. Комбинезонбыл чистый, от него пахло душистым стиральным порошком. Пол, на котором оналежала, тоже был чистый, если не считать куриных косточек и кусочков овощногогарнира, которые ее похититель сбросил вниз некоторое время назад. Здесь,внизу, больше ничего не было, только матрас и пластмассовое ведро дляиспражнений; к его ручке была привязана тонкая веревка. На ощупь она казаласьобычной кухонной бечевкой и уходила в темноту высоко, выше, чем Кэтрин могладотянуться.