У меня кружилась голова от этих вопросов. Я остановилась перед дверью кабинета следователя. За ней меня ждали родные люди. Как тяжело было открыть эту дверь! Кровь как молотом стучала в ушах. Но выбора не было. Я должна была воссоединиться с родными – и не могла больше ждать.

Как только я открыла дверь, мама и сестра кинулись ко мне, расцеловали и чуть не задушили в объятиях. Все плакали. Мама постоянно спрашивала, не больно ли мне. Я никак не могла понять, почему она спрашивает, но потом все стало ясно. Мой вид поразил их. Худая, бледная, с редкими, клочковатыми волосами…

– Мама, все будет хорошо, – попыталась я успокоить ее. – Я очень мало двигалась и почти разучилась ходить. Скоро я снова стану прежней.

Мама вновь принялась меня целовать, а я спросила, почему не пришел папа.

– Отец в командировке. Он постарается вернуться как можно быстрее, но придется несколько дней подождать.

Стоя рядом с мамой и сестрой, я почувствовала, что напряженность, не оставлявшая меня несколько часов, начала отступать. К моему глубокому облегчению, никто не ругал меня за то, что в тот жуткий день я ушла из дома. Мы обнимали друг друга, и мне было так хорошо… Мама и сестра плакали, а у меня слез не было. Я смотрела на них и улыбалась… И не могла поверить, что наконец-то вернулась домой.

Мы выполнили все милицейские формальности, ответили на все вопросы, и нам разрешили уехать. Измученная, но счастливая мама вызвала такси. В машине мы почти не разговаривали. Дома мы оказались довольно поздно. Я с ног валилась от усталости, но все же обошла всю квартиру. Удивительно, но там почти ничего не изменилось. И все же все вокруг казалось мне нереальным: такое чистое и сверкающее! Вернуться в этот мир было нелегко.

Я вошла в свою комнату и замерла от изумления. Мама категорически отказывалась мириться с моим исчезновением. Моя комната осталась в точности такой же, какой была в день похищения. Единственная перемена – несколько вещей сестры, но лишь потому, что Аня иногда ночевала в моей комнате – так она по мне тосковала. Осмотрев квартиру, я отправилась в ванную мыться. Но мыло и горячая вода не могли избавить меня от запаха плесени, которым пропиталось все мое тело. Я долго терла себя мочалкой, извела почти целую бутылку геля, но запах не пропал. Пока я мылась, мама и сестра готовили мне ужин. Я вышла из ванной в чистом халате, мы уселись за стол. Впервые за целую вечность меня ждал вкусный домашний ужин. До сих пор помню, с каким изумлением я смотрела на свою тарелку: рыба, овощи… Рыба пахла восхитительно, вкус был непередаваемый, но я сдерживала себя, чтобы не съесть слишком много и слишком быстро.

Радость от близости сестры и мамы была безгранична. Но, хотя все мы были счастливы, я ощущала какую-то напряженность. Нужно было решить миллион проблем, но я не знала, что говорить можно, а что не стоит. Как заговорить с родными после того, как к тебе несколько лет относились, как к зверю в клетке? О чем говорить, когда мы все понимаем, что любое мое слово породит жуткие образы и оставит глубокие шрамы в их душах, а может быть, ранит на всю жизнь?

Мы понимали, что говорить о пережитом пока не стоит. Все хвалили вкусную еду, беседовали на разные легкие темы, а потом сестра заговорила о моих друзьях и одноклассниках. Это была отличная нейтральная тема. Постепенно мы все же перешли к более сложным вопросам. Я не переставала удивляться тому, что папы нет дома. Я чувствовала, что за время моего отсутствия многое изменилось, и не к лучшему.

– А что папа? – спросила я, страшась услышать ответ. – С ним все в порядке?

– Твой отец… – Мама отвела глаза. – Он так переживал из-за всего этого, что начал пить. За несколько месяцев с твоего исчезновения он превратился в алкоголика. У нас постоянно возникали ссоры и скандалы. В конце концов у меня не осталось другого выхода, кроме развода. Мы по-прежнему общаемся, и он знает, что ты вернулась. Он страшно рад и не может дождаться, когда тебя увидит.

Мне было очень больно, что мое исчезновение так повлияло на папу. В подземелье я миллион раз мечтала вернуться в то же самое место, в тот же самый дом и семью. Без папы это стало невозможно.

Так я впервые почувствовала, какую боль мое похищение принесло самым близким людям. Я уже поняла, что должна защитить маму и сестру от жестокой правды, но не хотела, чтобы они защищали меня. Я так долго ждала возвращения, что теперь должна была знать все, как бы больно мне ни было. У меня почти не осталось сил, но я хотела услышать всю правду, даже самую тяжелую. Я должна была знать, что произошло в мире за пределами тайного подземелья Виктора. В тот вечер я узнала, что мое исчезновение разрушило не только отношения моих родителей. Маму охватил дикий страх потери единственной оставшейся дочери, и это заметно осложнило ее отношения с моей сестрой. Бабушка, всегда такая жизнерадостная и веселая, тяжело заболела. Она не знала, что произошло, и у нее началась настоящая депрессия. Через полгода после моего исчезновения она пошла на кладбище, где были похоронены наши родственники. Она сидела у могилы, и чувство горя и утраты стало таким сильным, что у нее случился инсульт. К счастью, ее вовремя заметили и отвезли в больницу. Она так и не оправилась полностью: ей стало трудно ходить, возникли проблемы с речью. С болезнью бабушки дед уже не мог содержать хозяйство в одиночку. Дом пришлось продать. Наш пудель, Керри, попал под машину – это тоже произошло вскоре после моего исчезновения. Я быстро поняла, что утраченная жизнь осталась в прошлом. Моя семья распалась, бабушка заболела, деревенский дом продали, любимая собачка погибла…

Ложась спать в ту ночь, я чувствовала себя измученной, как никогда раньше. Я знала, что заснуть будет трудно… Мама легла рядом. Меня колотила крупная дрожь. Я не могла выпустить ее руки. Я все еще не верила, что оказалась дома. Маму я попросила не гасить свет – мне было страшно закрыть глаза: а вдруг, когда я их открою, все исчезнет, и я снова окажусь в подземелье? Я не могла просто положить голову на подушку и уснуть. Мамина рука – вот что связывало меня с новой реальностью. Я чувствовала, что, пока она держит меня, ничто не исчезнет. Все еще держа маму за руку, я собрала всю свою храбрость, легла, закрыла глаза – и через несколько минут провалилась в глубокий сон.

Катя Мартынова

Утром я проснулась, и меня охватила паника. Мамы рядом не было. Я вскочила, но услышала голоса мамы и сестры на кухне и сразу успокоилась. Звук маминого голоса, как и ощущение ее теплой руки, мгновенно доказали мне, что я в безопасности. Без нее я потерялась бы и постепенно вернулась в подземелье в Скопине, как это случалось в моих кошмарах. Какое счастье – просто лежать и прислушиваться к голосам мамы и сестры, беззаботно болтающих на кухне. Я слышала, как во дворе играют дети, слышала давно забытый шум дорожного движения. Простыни пахли чистотой и свежестью, они буквально ласкали мою кожу. Моя душа наполнилась чувством покоя. Я смотрела на свою комнату: как же непохожа она на то мрачное подземелье, где я провела столько лет! Все вокруг сверкало и блестело, словно в фантастическом мире. Я долго лежала и с изумлением рассматривала чистые яркие стены собственной комнаты.