На фотографиях второй половины XIX века можно заметить некоторые особенности положения нижней части тела, оставшиеся от предыдущей эпохи. На одной из фотографий три самурая позируют на улице. На широко расставленных ногах деревянные гэта, ступни и колени развернуты наружу почти под прямым углом. Так же стоят борцы дзюдо перед схваткой. На старинных японских гравюрах эта поза встречается часто.

Родившийся в 1912 году специалист по истории боевых искусств Нава Юмио еще в молодости заинтересовался старинной походкой и позами японцев и записал рассказы своего деда, бывшего городского полицмейстера. Дед, современник эпохи, самурай среднего ранга, рассказывал, что мужчины в то время ходили, почти не отрывая подошву от земли, сильно шаркая — тогда носили обувь с незакрепленной пяткой. В правой руке самурай обычно держал белый веер без рисунков и надписей. При ходьбе правая рука могла быть опущена, слегка касаться хакама[17] или придерживать рукав накидки. Левая рука обычно лежала на рукояти большого меча.

Когда и почему от походки намба отказались? В этом все едины: во время модернизации 1860-1880-х годов, когда вместе с техническими знаниями в Японию пришли западная военная наука, оружие и строевая подготовка. После введения всеобщей воинской повинности японские школьники начали повсеместно маршировать с деревянными ружьями на плечах и отжиматься. К началу XX века начальным обучением в школах охвачено было 100 % японских детей, поэтому за короткое время строевую подготовку прошло все мужское население страны. И походка намба исчезла. Военные историки говорят, что во время боев 1877 года между сторонниками сёгуна и императора солдаты-простолюдины часто гибли только из-за того, что элементарно не умели быстро бегать и ходить строем.

Как уже говорилось, 24 марта 1860 года в результате заговора был убит Ии Наосукэ, главный государственный советник бакуфу. Все восемнадцать участников этого акта кровной мести имели во внутренних карманах кимоно заранее написанные объяснения. В них были изложены цели и причины нападения на второго человека в стране.

Токугавское законодательство признавало и разрешало кровную месть. Однако мстить следовало с соблюдением строгой процедуры. Во-первых, это могли делать только лица воинского сословия и только младшие за старших: вассал за господина, дети за родителей или старших братьев или сестер — но не наоборот. Старший по званию не мог мстить за своего подчиненного, а отец — за сына. Это, в общем, соответствовало конфуцианским правилам. В виде некоторого отклонения допускалась месть старших детей за гибель младших братьев или сестер, если у них не было наследников. В реальности же круг отмщаемых был гораздо шире: в него входили учителя и наставники, друзья, возлюбленные. Но первое место занимали все же близкие родственники: из 126 зарегистрированных в столичной хронике случаев кровной мести 110 относятся к этой категории [Акэда, 2003].

Во-вторых, о кровной мести объявляли публично, и местный орган власти выдавал специальное письменное разрешение (в столице — Городской магистрат, в провинциях — княжеская управа). Если разрешение выдавал удельный князь, он обязан был сообщить об этом в столичный магистрат с изложением оснований, и в регистрационной книге делалась соответствующая запись.

После выполнения всех формальностей можно было начинать преследовать обидчика. Настигнув его, мститель не мог чинить расправу на месте — прежде он должен был известить представителей местных властей. Человека задерживали и уточняли, точно ли он тот, кого ищут. Если на прошении мстителя стояла резолюция “Исполнить при обнаружении”, в столицу о задержании можно было не сообщать — обходились решением местной управы. В противном случае столичный магистрат проводил дополнительную проверку. Затем орган власти предоставлял место для исполнения акта кровной мести и контролировал процедуру. Она должна была исполняться быстро и точно, не доставлять убиваемому лишних мучений. Регламентация была направлена на то, чтобы исключить любую поспешность, гнев и прочие осуждаемые самурайской моралью спонтанные эмоции. Фактически обычай кровной мести встраивался в систему правосудия. Мститель должен был действовать настойчиво и расчетливо, не теряя головы. Тех, кто выполнял эти правила, поощряли — разрешали вернуться на прежнее место службы, повышали жалованье, удельным князьям добавляли земли.

Сохранилось огромное число записей об актах кровной мести. Далеко не все делалось по правилам. Были и необъявленные отмщения, и встречные акты мести, хотя за это сурово наказывали. Со временем кровники появились среди простых горожан и крестьян, изначально не имевших такого права. И даже женщины стали заниматься этим почетным делом.

Самой известной японской мстительницей считается девушка по имени Оман. Ее отец Маки Тодзаэмон, инструктор по боевой подготовке в княжестве Курумэ (префектура Фукуока), был убит сослуживцем Оно Мотонари, выражаясь судебным языком, “на почве личной неприязни” еще до ее рождения. Беременная вдова Тодзаэмона хотела сама отомстить за мужа, но не сумела. Родив дочку Оман вдали от дома, на постоялом дворе, она почти сразу после родов умерла, но успела рассказать приютившим ее хозяевам свою историю и завещала передать ее своей дочери. Державшие постоялый двор супруги взяли девочку на воспитание, а когда ей исполнилось двенадцать, обо всем рассказали. И отправили к местному самураю-наставнику учиться обращению с оружием. Во второй половине XVIII века кровная месть перестала быть исключительно самурайской привилегией. Девочка училась три года. Убийца ее отца к тому времени сменил имя и место службы, но это не было секретом, потому что вся округа знала эту историю. В августе 1783 года 18-летняя Оман нашла обидчика и, переодевшись мальчишкой-погонщиком, убила его. Затем она вернулась к приемным родителям на постоялый двор, где жила и работала до самой своей смерти в 1803 году. Ее могила сохранилась, на ней установлен надгробный камень с описанием этой истории.

Акт кровной мести означал суровые тяготы и лишения для обеих сторон конфликта. Преследуемые знали правила игры и принимали меры предосторожности: меняли имена и адреса, скрывались. На их поиски уходили годы. Получив разрешение на убийство кровника (адаутимэндзё), преследователь бросал дом, семью, работу и отправлялся в путь. Бумага служила ему пропуском на заставах, а ночевал он где придется. Кровная месть в буквальном смысле становилась делом всей жизни, поскольку на ее исполнение обычно уходило от 10 до 20 лет. Один из трех самых известных случаев кровной мести, когда 47 самураев из рода Ако в 1702 году отомстили за смерть своего господина менее чем через два года, — редкое исключение. Следует отметить, что хотя сами мстители были приговорены к смерти, род Асано, чью честь они защищали, не только не пострадал, но и получил от бакуфу дополнительные земельные владения. Можно сказать, справедливость по-токугавски.

В 1673 году двое самураев из клана Камэяма (современная префектура Миэ) повздорили во время боевых упражнений. Старший по возрасту Исии Уэмон отчитал молодого Акахори Гэнгоэмона за плохое владение копьем. Неизвестно, насколько справедлив был выговор, но оскорбленный Гэнгоэмон выследил обидчика, убил его и скрылся. Шестидесятилетнего Уэмона похоронили, а двое его старших сыновей поклялись отомстить за отца. Получили в княжеской управе адаути мэндзё и отправились на поиски. Гэнгоэмон знал, что его ищут, и устроил для преследователей засаду, в которой один из братьев был убит. Младший брат продолжил преследование, но во Внутреннем море попал в шторм и тоже погиб. Кровная месть не удалась. Однако в семье Уэмона оставалось еще двое малолетних сыновей, Гэндзо и Хандзо. В год смерти отца им было 5 лет и 2 года соответственно. В 1701 году, спустя 28 лет после смерти своего отца, братья нашли постаревшего Гэнгоэмона и убили. Удельный князь Аояма Тадасигэ, которому они служили, одобрил их действия и разрешил вернуться домой. Этот случай известен в Японии как кровная месть братьев Исии из клана Камэяма.