Затем, в момент уолакаи, озарения, – а надо сказать, что такое случается с магами хайзды не часто, – перед мной предстали все нюансы происходящего.

Я понял, что должен сделать! Занеся руку чуть в сторону, я молниеносным движением – таким быстрым, что его вряд ли мог уловить глаз, – нанес по вращающемуся копью косой удар и расщепил Кангадон надвое. Он перестал быть Копьем, Которое Невозможно Сломать.

Впрочем, Эблис неспроста возглавлял шайксу и смог прожить более двух тысяч лет. Пусть он лишился копья и сам был ранен, однако он собрал все силы и атаковал вновь.

Теперь он, размахивая двумя длинными клинками, попытался меня затоптать. Я вновь нанес удар кинжалом с рукоятью в виде скелта, а сам проворно отскочил в сторону, чтобы не попасть под копыта его жеребца. Фыркая и пуская из ноздрей облака пара, конь помчался дальше. А вот Эблис вывалился из седла и, ударившись о землю, остался лежать.

Я подошел ближе и, посмотрев на поверженного врага, изумился, увидев, что тот все еще жив. К моему собственному удивлению, я не решился его прикончить. Это не было сознательным решением. Но что-то внутри подсказало иной исход нашей схватки. Не выпуская из рук кинжала, я ждал. Пролежав какое-то время на земле, Эблис перекатился на живот и поднялся на ноги. Он был безоружен – клинки он выронил при падении. Я терпеливо ждал, когда он поднимет их из грязи, которую взбили копыта его жеребца.

Мы вновь сошлись в поединке, но уже пешем. Силы были равны, так что схватка продолжалась долго. Солнце склонилось к закату, начало смеркаться. Вскоре мы уже сражались в темноте. Чтобы лучше видеть противника, я был вынужден применить магию шакамуры. Мне также пришлось задействовать мои магические резервы для поддержания сил. Наверняка Эблис тоже применил магию – его клинки прорезали воздух с поразительной точностью, и поначалу мне было нелегко отражать их удары. Мы сражались молча – в темноте раздавались лишь лязг оружия и чавканье грязи под нашими башмаками.

Впрочем, постепенно чаша весов начала склоняться в мою сторону. В финале я поверг противника на колени и занес над ним кинжал, намереваясь нанести последний удар.

В следующий миг мне на плечо легла чья-то рука.

– Ты победил, Скользящий, но теперь он мой, – прошептал мне на ухо голос Грималкин. – Верни клинок в мою руку!

Разве я мог не подчиниться? В конце концов, я одержал великую победу, которой был обязан этой странной ведьме. Если бы не она, я бы давно валялся мертвым в грязи. Поэтому я без всяких возражений вернул ей кинжал, а сам отошел к тому месту, где лежала Несса, и опустился рядом с ней на колени.

Она еще дышала, но жизнь постепенно покидала ее. Сражаясь, я израсходовал почти весь свой запас магии. Я положил руку ей на лоб, чтобы влить в нее то немногое, что у меня еще оставалось. Я не убирал руки, пока не убедился, что жизненные силы возвращаются к ней. Спустя какое-то время я помог ей сесть. Несса открыла глаза.

– Ты умирала, малышка Несса, но я оживил тебя, поделившись с тобой собственной жизненной силой. Думаю, мы в расчете.

Когда-то она спасла меня после укуса змеи, теперь я вернул ей долг. Несколько мгновений она растерянно смотрела на меня, затем раскрыла рот, словно хотела что-то ответить. Впрочем, никаких слов я не услышал. В следующую секунду за моей спиной раздался звук, от которого шерсть у меня на загривке встала дыбом.

Асассины-шайксы умирают молча. И все же Эблис, храбрейший, сильнейший и самый безжалостный из них, зашелся в истошном крике, которому, казалось, не будет конца.

Несса вопросительно посмотрела на меня. Вопли Эблиса оказались музыкой для моих ушей, чего никак нельзя сказать о ней. Грималкин убивала асассина методично и медленно, и его предсмертные мысли уносились ко всем остальным членам Братства. Даже когда он умрет, их знания об этом мире обогатятся. Но что именно они узнают?

В очередной момент уолакаи я понял, что происходит. Они не просто пополняли свои знания. Грималкин преподносила им урок. Она недавно вырезала на коре дерева изображение ножниц, пометив тем самым свою территорию: мол, врагу сюда лучше не заглядывать. И вот теперь она передавала это предостережение всему Братству шайксы.

Ведьма рассказывала им, кто она такая и на что способна. Она сообщала, какие мучения их ждут, если они к ней не прислушаются. Затем, для пущей убедительности, она повторила свое предостережение вслух.

– Держитесь от меня подальше! – заявила она. – Иначе я сделаю с вами то, что только что сделала с вашим собратом. Того, кто попытается преследовать меня, ждет точно такая же смерть. Я – Грималкин!

В общем, Копье, Которое Невозможно Сломать, было сломано, а Тот, Кому Неведомо Поражение, пал в бою и покинул мир, в котором прожил более двух тысяч лет, осиянный славой непобедимого асассина-шайксы.

И в этот миг я понял: такого искусного воина, как эта ведьма, я еще ни разу не встречал. Передо мной замаячил вызов: рано или поздно, но я должен вступить с ней в схватку и одолеть ее. Это стало бы моим самым большим успехом как мага хайзды.

Позже я внимательно осмотрел тело Эблиса – хотелось узнать, что именно вынудило его на такой долгий и мучительный крик, – но ничего не увидел. Да, Грималкин вырезала у него на лбу знак ножниц, но это, пожалуй, и все. Я был вынужден признать, что у этой человеческой ведьмы есть чему поучиться.

Все тело Нессы было в синяках, но благодаря моей помощи она все же осталась жива после падения с лошади. Самой сильной ее болью была утрата сестры, Сюзан. Позднее, проплакав какое-то время, они с Бриони уснули. Мы с Грималкин остались сидеть возле костра, коротая время за беседой.

– Этот чудесный кинжал, которым я победил Эблиса, – откуда он у тебя? – спросил я.

– Он принадлежит не мне, – ответила ведьма. – Мне он лишь отдан на хранение, и я должна вернуть его законному владельцу.

– Могу я взглянуть на него еще разок? – попросил я.

Ведьма мрачно улыбнулась. На какой-то миг мне показалось, что она ответит отказом. Но она вытащила кинжал и протянула мне. Осторожно взяв его, я повертел кинжал в руках. И тотчас ощутил его силу.

– Это не простое лезвие. Кто его выковал? – спросил я.

– Один из наших богов, мой маленький маг. У нас есть свой собственный бог кузнечного дела. Его имя Гефест.

– Странно, что он выбрал для рукоятки голову скелта, – заметил я. – Талькус, наш бог, Которого Еще Нет, в момент рождения примет его обличье.

– Я помню твои слова, – сказала Грималкин, нахмурив брови. – Твой народ начнет войну и попытается оттеснить нас в море.

– После чего мы станем править всем миром! – добавил я.

– Интересное, однако, будет время! – усмехнулась ведьма. – Только попробуйте – и мой народ окажет вам самое яростное сопротивление. А потом мы наверняка разрушим стены Валькарки и избавим мир от кобалов. Но будем надеяться, что этот ваш Талькус родится еще не скоро.