– Да, на приеме у герцогини я впервые.

– В таком случае, с вашего разрешения, я представлю вас некоторым из гостей. Совершенно очаровательные люди. Вот тот, например, Жорж Скюдери, знаменитый драматург. Вы любите театр?..

Салону госпожи де Монбазон было, разумеется, далеко до голубой гостиной маркизы де Рамбуйе, но честолюбивая герцогиня сознательно предпочитала принимать у себя принцев, а не поэтов.

Де Бофор недовольно проводил удаляющуюся пару взглядом. Уступать общество мадемуазель д’Оди какому-то проходимцу явно не входило в его планы.

– Прелестное дитя, – капризно заметила мадам де Монбазон вслед Виолетте, подставляя герцогу руку для поцелуя. – А вы, милый друг, смотрите на нее, как голодный кот на птичку. Того и гляди, проглотите. Неужели мне пора начать ревновать?

– Ревнуйте, мадам, если вам того угодно, – Франсуа даже не снизошел до необходимости подсластить горькую пилюлю.

Женщина поджала губы. Сейчас устраивать сцену бесполезно. Мужчина, охваченный похотью, невменяем. А с соперницей она рассчитается позже. Герцогиня была слишком умна, чтобы показывать свое недовольство открыто. Наоборот, голос ее зажурчал, нежно переливаясь, словно весенний ручеек.

– Вам нужна моя помощь, Франсуа?

– Не думаю. Разве что… Когда я поведу девочку наверх, надеюсь, нас никто не потревожит.

Хозяйка дома утвердительно кивнула. И де Бофор сделал попытку немедленно улизнуть.

– Постойте! Дайте вашей птичке хотя бы полчаса свободы. Виконт к тому же знает толк в винах. Маленькой недотроге хмель пойдет только на пользу. Она ведь недотрога, не так ли?

Герцог в ответ сверкнул глазами.

– И, клянусь святым распятием, именно это меня возбуждает.

– Ну, на самом деле я знаю, что не только это, – Мария многообещающе улыбнулась. Но улыбка пропала даром. Франсуа, погруженный в мысли о Виолетте, не отреагировал на приглашение.

Госпожа де Монбазон разочарованно вздохнула.

– Тогда хотя бы расскажите, какие новости в Лувре. Вы же знаете, Анна последнее время ко мне явно охладела… Уж этот рассказ, уверяю вас, не займет много времени.

– Хотите вина, мадемуазель? – вкрадчиво осведомился герцог, подходя к маркизе д’Оди с бокалом в руке.

Сразу после беседы с Марией – а та сделала все возможное, чтобы их разговор затянулся, – он помчался к своему «сокровищу», не желая более оставлять красавицу одну. Тем более что скучать ей не давали. К виконту де Реасару постепенно присоединилась целая компания молодых повес, так что де Бофору пришлось буквально протискиваться сквозь тесную компанию мужчин, наперебой щеголяющих перед хорошенькой гостьей своим остроумием. Этого только не хватало! При появлении герцога разговоры умолкли и окружение маркизы моментально поредело.

– Нет, благодарю. Думаю, вина мне на сегодня достаточно, – щеки девушки и так раскраснелись от двух бокалов бордо натощак. Она покачнулась и невольно оперлась на руку Франсуа. Тот замер, откровенно наслаждаясь моментом. – У меня немного кружится голова.

– Это от танцев. Вы слишком много танцуете сегодня, – в голосе де Бофора зазвенело чуть заметное неудовольствие. Его «избранница», похоже, пользовалась всеобщим вниманием мужчин, собравшихся в салоне мадам де Монбазон. – Вам нравится прием?

– Да, очень. Тут намного веселее, чем в Лувре.

– Это оттого, что король нездоров и во дворце строго соблюдают великий пост, – губы мужчины пренебрежительно скривились. – У мадам де Монбазон нравы намного вольнее. Хотите, я покажу вам дом?

– Н-не уверена… – Виолетта внезапно насторожилась, почувствовав, что рука герцога слишком уж вольготно расположилась у нее на талии.

Маркиза д’Оди была не настолько пьяна, как надеялся де Бофор. К тому же, по какой-то странной причуде судьбы, безусловно красивый и прекрасно сложенный, Франсуа де Бофор скорее пугал ее, чем привлекал как мужчина.

– Полноте, мадемуазель, – мысли, роившиеся в голове девушки, были герцогу неизвестны. Он самонадеянно считал себя неотразимым. – На втором этаже нас ждет превосходная коллекция музыкальных инструментов… И картины… Вы любите живопись?

Продолжая говорить – на охваченного любовной горячкой де Бофора снизошел редкий приступ красноречия, – он настойчиво увлекал Виолетту наверх по огромной мраморной лестнице, выстланной алым ковром.

На втором этаже царил полумрак. Все веселье сосредоточилось в холле и гостиной, сюда же долетали лишь отдаленные звуки музыки.

– Посмотрите, этой флейте двести лет. А вон той, в конце коридора, все триста пятьдесят.

На самом деле герцога интересовали не старинные музыкальные инструменты, а уютная кушетка у окна. Именно там, по плану Франсуа, его отношения с мадемуазель де Лажуа должны были перейти во что-то более плотское, чем учтивые поцелуи рук.

– Я хочу вернуться к гостям, – неожиданно потребовала осторожная красавица, когда до кушетки оставалось всего несколько шагов.

Де Бофор с трудом справился с искушением просто-напросто швырнуть упрямицу на подушки.

– Я вижу, вы устали, мадемуазель, – голос мужчины был полон меда. – Присядем на минуту.

– Нет, наоборот, я полна сил. Слышите, играют менуэт. Мы еще успеем к гавоту, герцог. Я обещала вам танец.

– Разумеется. А пока присядьте.

В некоторой растерянности Виолетта послушно опустилась на кушетку. Де Бофор рухнул рядом. Так близко, что маркиза д’Оди, попытавшись отстраниться, уперлась плечом в обитую атласом спинку.

– Герцог?

– Виолетта… Ваше присутствие сводит меня с ума.

Горячий шепот раздавался над самым ее ухом, напомаженные локоны вельможи щекотали шею. В следующий миг Франсуа крепко обнял маркизу за талию. Рука его сквозь пышные воланы юбок жадно гладила колени девушки, настойчиво норовя проскользнуть между ними.

– Герцог!!!

Мадемуазель де Лажуа старалась оттолкнуть вконец распалившегося кавалера, тот грубо перехватил ее ладонь, пальцы де Бофора жадно потянулись к шнуровке корсажа, а губы к тому, что этот корсаж скрывал.

Ситуация начинала становиться пугающей. И тут словно сам Господь услышал безмолвные мольбы девушки. Их тет-а-тет с герцогом де Бофором был нарушен появлением слуги.

– Ваше сиятельство, эту записку принесли вам в отель. Ваш камердинер решил, что в ней важное сообщение, и отправил меня сюда.

Франсуа с явным сожалением выпустил дрожащую Виолетту из своих объятий и брезгливо вскрыл надушенный конверт. От мадемуазель де Бофремон, как некстати. Белокурая кокетка сейчас его ничуть не интересовала. Однако, бегло пробежав взглядом послание, герцог внезапно переменил свое мнение. На изнеженном лице вельможи появилось выражение настолько хищное, что мадемуазель де Лажуа перепугалась не на шутку.