— Завязать отношения? — понял я.

— Да. Потому что твоя магия — особенная. Я не хотела, потом начала с тобой общаться, и… Я никогда тебе не лгала, Фил. Только не говорила, что он — мой отец.

Лиз закрыла лицо ладонями, её плечи расстроено вздрагивали. А я пытался осознать то, что услышал. Конечно, ведь мне тогда уже было ясно, что девчонка с третьей ступени не стала бы так настойчиво интересоваться новичком. Но я позволил себя обмануть, увлекся. Мне нужен был кто-то, хоть кто-то рядом. А потом симпатия переросла в любовь, и стало все равно.

— Ну почему ты молчишь? — не вьщержала Лиз, убирая от глаз мокрые ладошки. — Ты теперь меня ненавидишь?

— Ты что, глупая? — Я обнял её, осторожно поцеловал. — Думаешь, я не понимал?

Никогда не верил в любовь с первого взгляда.

— И зря! — чуть не подскочила Элизабет. — Между прочим, почти с первого и было!

А я вспомнил, как из-за Роберта наступил на плащ Лиз и впервые встретился с ней глазами. У меня — точно с первого.

— И чем теперь недоволен твой папа? — спросил её.

— В том-то и дело! Речь шла о дружбе, а не длительных отношениях. А теперь ему не нравится, что мы с тобой встречаемся. И… Он хочет, чтобы мы расстались.

Вдруг стало холодно.

— И ты согласилась? — спросил сипло.

— С ума сошел? Ни за что на свете! Скорее бы получить диплом, но после твоего последнего экзамена на ступень я боюсь. Представляешь, Фил? Боюсь, что кто-то снова захочет на тебя напасть. Мы ведь так и не узнали, кто это был.

— Не бойся. — Коснулся губами её щеки. — Я справлюсь. Так что, подаем завтра прошение? От шестой до восьмой — совсем немного. Может, к осени управимся.

— Думаю, теперь папа это прошение не утвердит. Он и с прошлым-то медлил.

Лиз обиженно фыркнула и уставилась в окно. Что ж, если вдруг директор Рейдес действительно откажет, я сам к нему пойду и спрошу прямо, чем его не устраивают мои отношения с его дочерью. Боится, что ей может угрожать опасность из-за меня? Но мы — на закрытой территории. Или не хочет, чтобы на Лиз потом косо смотрели в обществе? Да мы уедем из столицы, и дело с концом! Подальше, в наше родовое поместье. Если Лиз захочет, конечно.

— Фил, ты правда не злишься? — взглянула она на меня.

— Нет, — ответил искренне. — Наоборот, я благодарен твоему отцу. Ты не представляешь, из какой ямы меня вытащила. Я думал, сойду с ума.

Элизабет вздохнула и опустила голову мне на плечо. Я обнял её, сидел и думал, что было бы, если бы добрый директор Рейдес не приставил свою дочь присматривать за мной.

Надолго бы меня хватило? Я ведь был совсем один. Без Лиз не справился бы.

— Люблю тебя, — шепнул в рыжую макушку.

— И я тебя, Фил, — ответила Лизи. — Ты даже не представляешь, насколько. Иногда мне так страшно. Кажется, что ты получишь диплом и забудешь обо мне, а отец хочет, чтобы я осталась преподавать в гимназии. И что тогда?

— Я заберу тебя далеко-далеко, — пообещал Лиз. — Где ни твой папа, ни мои враги не будут нам страшны.

— Спасибо.

Она снова вздохнула. Мы посидели еще какое-то время. Говорить не хотелось.

Слишком много мыслей было в голове.

— Мне пора. — Лиз высвободилась из моих объятий. — Уверена, папочка явится проверить, в котором часу я вернулась в общежитие, и задали много. Давай завтра встретимся пораньше, хорошо?

— Хорошо, я приду сразу после ужина.

Еще один поцелуй — и Лиз первой пошла к выходу.

— Выходи через пару минул, ладно? — обернулась у двери на лестницу. — Чтобы отцу не доложили. Пусть утихомирится.

И почему я тогда её послушал? Почему? Это «почему» въелось под кожу, стало частью меня на долгое-долгое время. Я с ним просыпался и засыпал. Но в тот момент казалось, что Лиз права. Я услышал, как хлопнула входная дверь, и только тогда пошел следом. Снаружи уже было темно. И вдруг яркая вспышка озарила парк. Стало светло, будто днем. Взметнулись щиты, вот только в меня никто не целился. Я рванулся вперед.

Бежал так, что прервалось дыхание, к черным вспышкам магии впереди. Лиз лежала на земле. Я кинулся к ней, чтобы увидеть струйку крови у губ. Нет. Нет! С пальцев сорвался свет, окутывая хрупкую фигурку. Только живи, Лиз. Не оставляй меня!

Рывком поднялся на ноги. Мой враг не успел далеко уйти. Точнее, и не собирался уходить.

— Извини, промахнулся, — раздался приглушенный голос, и меня атаковали. Я уклонился, прикрыл от атаки себя и Лиз, а затем кинулся вперед, призывая сильнейшие заклинания из своего арсенала. Сейчас в голове не было ничего! Только чистая ярость. Я бил и бил, не замечая, что заклинания рассеиваются о чужой щит. Удар, удар, удар.

Больше, больше! Миг — и щит противника ярко вспыхнул, осыпался пеплом на землю. Удар!

Он сдавленно застонал, я сделал еще шаг — и ощутил, как спину пронзает боль. Темно…

Так глупо. В детстве я боялся темноты, еще и Анри всегда пугал меня. Говорил, что если не буду слушаться, придут чудовища и заберут меня с собой. Только оказалось, что чудовища — это люди, а тьма дарила покой. Я плыл в ней, как по волнам. Вверх, к свету — и вниз. Вверх — и вниз. Иногда во тьму долетали голоса: директора Рейдеса, куратора Синтера, целительницы из гимназии. Но не было одного того голоса, который хотелось услышать. Я пытался позвать Лиз, но с губ не слетало ни звука. Во тьме царила полная тишина.

Иногда я будто слышал голос мамы. Умом понимал, что она умерла, но слух улавливал обрывки фраз:

— Сыночек мой, дорогой, хороший, потерпи. Скоро все пройдет. Родной мой, любимый.

А потом она напевала колыбельные из детства, и даже казалось, будто ощущаю её прикосновения. Снова тянулся ввысь, к свету — и падал во тьму. Временами свет окутывал мои ладони. Я смотрел на него — и не понимал. С каких это пор я могу применять заклинания исцеления? Или мне это приснилось? Все приснилось: гибель родителей, гимназия, Лиз, а я сейчас дома, подхватил какую-нибудь болезнь и мечусь в бреду?

Больно…

— Давай, парень, — уговаривал куратор Синтер. — Ты же сильный. Выкарабкивайся!

Да не хочу я выкарабкиваться, куратор. Не хочу. Лучше буду вот так плыть, ничего не ощущая, и слушать мамин голос. А она упрашивала:

— Мальчик мой, хороший, надо выздоравливать. Не пугай так маму.

Мама, чем я могу тебя напугать, если тебя нет? И меня… нет больше.

— Оставьте мальчишку в покое! — требовала целительница. — Дайте отдохнуть. Что вы за люди такие? Лучше системой безопасности займитесь.

И голоса отступали, я оставался один в темноте. Почему не в пустоте? Тогда мы могли бы встретиться с Анри. Я звал брата — беззвучно, потому что голоса не было, но снова и снова умолял, чтобы он вернулся, потому что я больше не справлюсь.