— Милка! — воскликнул он и дёрнулся, отчаянно подался к ней навстречу, но пальцы Хрусталёвой сдавили его плечо.

— Не сейчас, Паша, — внушительно сказала она. — У тебя собеседование. Нам нужно идти.

Он беспомощно переводил взгляд с дверей академии — на Милу и обратно. Взрослые шикали на неё: “Девочка, аккуратнее, куда ты лезешь? Тебя вызывали?”, но она, наплевав на все препятствия, наконец оказалась совсем-совсем близко и бросилась к Пашке в объятия.

— Мне надо идти сейчас, — быстро сказал он, одновременно сходя с ума от счастья — они снова вместе, он снова может видеть её, слышать, чувствовать…

— Да-да, конечно, — торопливо закивала Мила, улыбаясь до ушей и одновременно сверкая непросохшими блёстками на ресницах. — Я подожду тебя здесь.

— Ты чего ревёшь, глупая?

— Я не реву, то есть это я от радости… — торопливо и сбивчиво бормотала она, всё ещё не в силах разжать руки и выпустить друга из объятий. — Всё теперь хорошо будет, да, Паш? Всё будет хорошо… Ну иди же, иди! Ни пуха ни пера!

‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он с сожалением оторвал её от себя и, в последний раз оглянувшись, скрылся вместе с Хрусталёвой за дверями академии.

— Давайте сюда ваши заявления, мальчики, — худенькая миниатюрная женщина с аккуратным пучком забрала у ребят документы и завела их в пустой класс. — Раздевайтесь до трусов. Подождите немного, сейчас выйдет предыдущая группа, и я вас позову. Разогревайтесь пока, — она кивнула напоследок и ушла.

— What did she say?* — спросил один из мальчишек, недоумевающе тараща глаза за круглыми, как у Гарри Поттера, очками. Пашка обратил на него внимание ещё в холле — заполняя заявление, они с мамой (вероятно, та женщина была именно матерью) негромко переговаривались на инглише и даже пару раз обратились с уточняющими вопросами к Хрусталёвой, которая сносно владела английским языком.

— Э-э-э… она сказала, чтобы… — от волнения даже такие простые слова, как “одежда” и “снять”, вылетели у Пашки из головы. — Короче, раздевайся. Вот! — и он наглядно — жестами, на собственном примере — показал, что от него требуется.

— Oh, I got it, thanks! — часто закивал пацан и широко улыбнулся, демонстрируя брекеты на зубах. — Спасибо! — добавил он по-русски.

— А ты откуда? — поинтересовался Пашка. — М-м-м… Кантри? Ю-Эс-Эй?

— No, I`m from Canada, — отозвался тот. — My name is Shale Hughes.

— Ай эм Павел… Короче, Паша. Можно просто Пашка.

— Пащка, — послушно повторил он.

Искоса посматривая друг на друга, мальчики принялись стаскивать с себя одежду. Каждый понимал — сейчас не до глупого стеснения или жеманства, комиссия будет оценивать всё, в том числе и внешние данные, а также пропорции фигуры.

— Интересно, как этот чудик собирается учиться в академии, если не говорит по-русски? — негромко хмыкнул один из пацанов — кудрявый, высокий, отличающийся явно спортивным телосложением. — Твоя моя не понимай?

Другие мальчишки захихикали, но Пашка не поддержал шутку.

— Я… немножко понимай, — канадец обезоруживающе улыбнулся. — Я учусь, каждый день много занимаюсь русский язык. Но это немножко трудно… да?

— Интересно, в Канаде нет балетных школ, что ли? — пробурчал кудрявый.

— Наверное, русские — самые лучшие, — предположил худенький веснушчатый парнишка. С этим никто не стал спорить.

Они принялись разогреваться. Кто-то отправился к станку, кто-то уселся на шпагат, кто-то выполнял прыжки и плие**.

— На самом деле собеседование — фигня. Самое рубилово во время туров начнётся, — вздохнул кто-то. — А самый сложный — третий…

— Девчонкам тяжелее, их больше поступает, — заметил кудрявый. — Все хотят стать примами-балеринами… — и засмеялся.

— Мне моя преподавательница говорила, что настоящий премьер или прима рождается раз в десять лет, — важно поведал веснушчатый. — Там и внешность должна быть подходящая, и физические данные, и работоспособность, и талант. Вот когда всё это совпадёт — тогда звезда и получается.

— А остальные кто? — не понял кудрявый.

— А остальные просто… труженики балета.

— Точнее, кордебалета, — фыркнул Пашка.

Немного помолчали.

— У девчонок конкурс — десять человек на место. А у нас из каждой пятёрки только двоих выкинут, — наконец снова завёл ту же песню кудрявый, пытаясь бодриться.

— Ну и что? — пожал плечами Пашка. — Думаешь, в академию мальчишек чисто для количества наберут? Они скорее возьмут лишнюю, но талантливую девчонку, чем бездарного пацана.

— Не, ребята, слушайте сюда! — важно заявил самый мелкий пацан в компании. — На смотре самое главное — в ритм попасть. Там же на пианино играть будут. Вот самое сложное — это прыгать в такт, второй попытки не дадут. Если начнёшь скакать мимо музыки — до свидания!

Остальные невольно поёжились.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Пашка.

— А я в июне пробовал поступать. Вылетел в третьем туре, но мне порекомендовали ещё и в августе попробовать…

Все посмотрели на него с уважением, как на бывалого.

В это время дверь класса приоткрылась и знакомая уже женщина с пучком поманила их ладошкой:

— Мальчики! Все за мной! Быстро!

___________________________

* Приблизительное содержание разговора канадца и Пашки на английском:

— Что она сказала?.. О, я понял, спасибо!

— А ты откуда? Страна? США?

— Нет, я из Канады. Меня зовут Шейл Хьюз.

— А я Павел.

** Плие — приседание. Балетный термин (образован от французского plié, plier — сгибать), обозначающий сгибание одной либо обеих ног.

Москва, 2017 год

Подготовка к юбилею Высоцкой и встрече бывших воспитанников детского дома неожиданно увлекла и захватила Милку с головой.

Она целыми днями продумывала что-то, планировала, находила в соцсетях и обзванивала бывших одноклассников, обговаривала даты… Сама директриса не была посвящена в детали праздничной подготовки, Мила хотела устроить для Татьяны Васильевны сюрприз.

— Как ты думаешь, — озабоченно спрашивала она Павла, — ресторан заказывать или в детдоме соберёмся?

— Ну, раз у нас не только юбилей Высоцкой, но и день рождения детского дома, то лучше, конечно, прямо там и отпраздновать, — он пожимал плечами.

— Но аниматоры всё равно нужны, да?.. Или какие-нибудь артисты… Слушай, — её глаза вдруг загорелись азартным блеском, — а может, ты станцуешь?