— Макс — хриплый стон, смешал в себе неприкрытую мольбу.

— Т-с-с-с… я еще не наигрался — лукаво произнес он.

В то время пока он говорил, лаская своим дыханием мою кожу, его лицо опускалось все ниже и ниже, приближаясь к моему пылающему лону, которое сильно напряглось от возбуждения. Громкий стон вырвался из моих уст, руки вцепились в простынь, а пятки вжались в кровать. Ощущение его горячего рта и важного языка на моем пульсирующем клиторе разожгли в теле волны возбуждения. Они сотрясали меня, заставляя лоно сжаться в порыве желания.

Его язык сводило с ума и заставляло выгибаться в его руках. Мои стоны с мольбой заполнили комнату. Но безжалостный мужчина продолжал умело играть с моим телом, подчиняя его себе.

Мне казалось, что я чувствовала его хищную улыбку на своей плоти. Я была полностью уверена, что Макс упивается своей властью над ее телом и душой. А я радовалась этой власти, потому что полностью зависела от нее.

Оргазм фейерверком счастья вдруг взорвался в моем напряженном теле. Кровь заструилась по венам и ударила в голову, опьянив как игристое вино. Громкий стон наслаждения вырвался из моего горла. Веки дрогнули и закрылись, позволяя мне утонуть в мире сладких ощущений.

Это длилось так долго и в то же время так быстро закончилось. Легкий поцелуй во внутреннюю сторону моего бедра, чувствовался как клеймо на разгоряченной коже. Я, не сдерживая удовлетворенной улыбки, наконец, посмотрела на своего любимо, который уже был полностью одетый, а волосы были еще влажные, после душа.

— Доброе утро! — с улыбкой на губах сказа я.

— Доброе утро, моя малышка, не смог удержаться, ты так прекрасна, особенно по утрам, и так вкусно пахнешь. м-м-м-м))

— Спасибо, надеюсь и день будет такой же приятный, как и пробуждение.

— Малыш, завтракай и собирайся, у нас вылет через пару часов.

— У нас?

— Да, ребята осунуться тут еще на несколько дней.

Я грустно посмотрела за окно, где солнечные лучи, проникали к нам в окно, дул приятны свежий ветер, крики чаек и звук моря.

— Милая, не грусти, мы обязательно еще приедем сюда, просто так сложились обстоятельства.

— Ты мне расскажешь, что случилось?

— Нет, не сейчас. Позже, одевайся, собирайся, завтракай, а я пойду, мне нужно седлать пару звонков.

Всю обратную дорого и весь путь — я проспала. Беременность стала давать о себе знать… Слава Богу, токсикоза сегодня не было. Только усталость и жутко хотелось спать. Я даже не стала, есть в самолете, когда Макс меня нежно разбудил, погладив по волосам, и сладко поцеловал в губы, продолжала прибывать в царстве Морфея.

Когда мы вернулись домой, меня похитило жуткое чувство тревоги, еще на подходе к дому. Стоило нам открыть дверь, нам на встречу вышла усталая и заплаканная Вера Ивановна.

— Викуля, девочка моя, мне так жаль..

— Что?

Вера Ивановна странно на меня посмотрела, а потом перевела взгляд на Макса.

— Вера Ивановна, я — сам, идите, отдохните. Женщина, посмотрела на меня печальными глазами и ушла обратно в сторону кухни.

— Да, что тут происходит? — не выдержала я, и начала кричать — Что ты от меня скрываешь уже не первый день?

— Пойдем в мой кабинет.

— Нет! Хватит уже. Говори!

— Вик, мне очень жаль, твой отец в больнице. У него необратимые травмы, не совмещенные с жизнью.

Он просил меня привезти тебя, что бы попрощаться… Прости, мне, очень жаль…

Я тупо стояла и открывала рот, как рыба. Мой мозг отказывался принять полученную информацию, он что-то говорил, но я не слышала его…

— Что ты сказал? Повтори!

— Малыш, пойдем, присядешь, ты побледнела — мягко коснулся моего плеча.

— Мне ничего не нужно! Повтори, что ты сказал? — закричала я, а руки стали сжиматься в кулаки.

— Твой отец умирает — твердо сказал он.

— Где он?

— В больнице. За ним наблюдают лучшие специалисты.

— Я еду к нему — разворачиваюсь, что бы уйти, но меня перехватывают пуки Макса, нежно прижимают к себе. А потом я слышу его голос:

— Послушай, меня, тебе нужно успокоиться. Я все понимаю, но так нельзя. Маленькая моя, возьми себя в руки.

— Ты! Ты все знал и молчал! Почему ты мне ничего сказал? Когда это случилось? — я начала кричать, от обиды, досады и боли, по моему лицу потекли горькие, соленые слезы — у меня началась истерика, которую я не могла контролировать. Макс притянул меня ближе к себе, и развернул в кольце своих рук, а я начала его колотить его кулаками и кричать.

— Почему? Почему ты позволил этому случиться? — била и била его по груди, казалось ему совсем не больно, и мне даже было приятно, что он позволяет моему горю выплеснуться наружу. Еще гормоны, мне, кажется, все перемешалось, я уже не контролировала ситуацию.

— Не плач, милая. Твой отец знал на что, шел. Ты должна быть сильной! — Его слова, нежные проглаживания по спине, волосам, произвели нужный эффект. Я потихоньку перестала кричать, поток слез, высох, остались только тихие всхлипы. Я обессилено повисла в его руках, которые давали успокоение и тепло.

— Малышка, ну, не плач, ты разрываешь мне сердце!

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Твой отец настоял на этом!

— Ты мог бы..

— Нет! Не мог! Он знал на что, шел! Все это ради тебя и для тебя!

— Что? — я опешила от его слов.

— Он нашел того человека, который тебя похитил! Я увез тебя, что бы у твоего отца не было слабости! Ты единственное, что сделало его слабым! Он готов был отказаться от всего ради тебя, пожертвовать всем. А теперь успокаивайся, он ждет тебя. Ты нужна ему! Ему придаст сил твое спокойствие, а не твое отчаяние.

— Я…хорошо…

Мне потребовалось немного времени, что бы привести себя в порядок. Макс отвез меня в больницу и проводил до палаты, у которой дежурила охрана. А сам пошел разговаривать с врачом. Я зашла внутрь палаты, не уверено проходя вперед. Отец лежал на больничной кровати. К нему был подключен монитор, на котором не слишком быстро билось его сердце. Его глаза были закрыты. Лицо осунулось и побледнело. Сейчас он уже не выглядел, как солидный бизнесмен или бандит, а больше был похож на обычного человека.

Я подошла к кровати и аккуратно присела на стул, что стоял возле нее.

— Папа, папа… тишина — Прости, меня, я виновата перед тобой! Это все из-за меня! — я опять стала хлюпать носом, слезы, что сдерживала всю дорогу в больницу, словно снежный ком, полились одна за другой из моих глаз. Руки стали нервно теребить край одеяла.