и летело к двум королям волшебной страны, на ходу превращаясь в воина в золотых доспехах.

– Ур-р-роды! – яростно заорал первый фомор, потрясая боевым топором и на ходу доставая из-за спины маленький, метательный.

Снаряд Оберон просто поймал и тотчас метнул обратно. Фомор упал, но сразу подскочил и вновь понесся на противников.

– Берсерк, – сказал, как выплюнул, Оберон.

– Думаю, они все там сейчас злые, – предположил Кэйворрейн, заканчивая плести стену, в которую викинг из Бездны и врезался.

Первый среди многих.

Они бесновались по ту сторону прозрачной преграды, стучали кулаками в щиты, скалили ровные, белые зубы в густых бородах… и одним своим видом обещали почти забытые, дикие времена. И такие же дикие неприятности.

– Можно попробовать землю обрушить, – критически посмотрел на врата Кэйр.

– Мальчик мой, если бы это решалось так просто, то возле врат не дежурили бы тысячи лет, трясясь над каждой Печатью, – едко ответил Оберон и тут же выругался, глядя куда-то в толпу фоморов. – Женщина!

– Где?

– Вот. Идет. Сейчас к… в общем, снесет стену и не заметит, – процедил Благой король.

Ну да… судя по мифам (подтверждаемых сию минуту их свидетелем) у фоморов самыми сильными колдунами были именно женщины.

Кэйр нервно дернул себя за косу и предложил:

– А если попробовать замкнуть контур на воздушные потоки? Если северный и южный ветра помогут, мы справимся. И получим… некоторое время, пока эта орда не отправится на наши земли. Такой щит их сдержит.

– Интересная мысль! – оценил Оберон. – Давай.

Взметнулись потоки, прижались к скалам ветра, делясь со своими королями энергией, помогая и отдаваясь целиком.

А к воздушному щиту медленно подходила женщина. Немолодая, но все еще красивая – дикой, варварской красотой, которая никогда не встречалась среди леди дивного народа. Пшеничные волосы с проседью заплетены в многочисленные косы с бусинами, перышками и костяными рунами. Украшения (или амулеты?) сталкивались друг с другом и глухо звенели. Загорелая кожа, россыпь веснушек, морщинки вокруг глаз… где плещется ненависть. Такая лютая, что Кэйворрейн содрогнулся.

– Фейри… – прошипела фоморка, останавливаясь у барьера и касаясь твердого воздуха длинными, острыми ногтями. – Ты пришел отдать мне свою кровь, Оберон?

– Здравствуй, Моара. Не скажу, что рад встрече.

– А я счастлива! – усмехнулась та, демонстрируя крупные зубы с выдающимися клыками. – Жду, очень жду когда я снова приду в твой дом. Залью белые полы кровью слуг, протащу по ним Титанию за волосы и отдам своим воинам. А ты будешь смотреть… о да…

– Надо сказать, что хорошие манеры ты так и не приобрела.

– Это для тебя шло время, Оберон, – низким, чуть хриплым голосом протянула Моара. – А для меня это была одна-единая, агонизирующая вечность. Когда бы в таких чудесных обстоятельствах приобрести манеры и утратить дикарские склонности?

Колдунья прошлась вдоль стены, барабаня по ней пальцами и словно выискивая слабое место. Дошла до тела Филидэля, грациозно опустилась возле него на колени и, коснувшись кровавого пятна на груди, поднесла подушечки пальцев к губам. Прикрыв глаза, слизнула красно-золотые капли.

– Ммм… возможно, я была несправедлива и ты все же отдал мне свою кровь. Внук? – Чуть подумав, она покачала головой, и бусины зазвенели, сталкиваясь. – Нет, мальчик слишком молод для Бреса. Пожалуй правнук.

– Кто это? – негромко спросил Кэйворрейн.

Моара вскинулась, рывком поднялась и едко прошипела:

– Значит, ты даже имя мое из анналов вымарал, Оберон? Все ради того, чтобы по возможности отмыть доченьку? – Грациозно покачивая крутыми бедрами под кожаной юбкой с меховой оторочкой, она вернулась к барьеру. – О-о-о, какой прелестный юноша… Это новый король Неблагих Земель? Ты же знаешь, малыш, что Эриу, дочь Оберона, понесла от Элаты, принца фоморов? Так вот – я его жена. Эта потаскушка забеременела от моего мужа!

– Эриу не знала, – холодно заметил Оберон.

– Хватит пытаться отстирать доброе имя дочурки, благо его уже давно нет. Мой народ знает правду!

– Твой народ знает то, что ты им рассказала.

Голубые глаза фоморки полыхнули яростью, золотые искры пробежали по рукам, собрались на ногтях, и Моара с размаху вонзила их в несокрушимую стену. Ну, хотя бы несколько часов еще несокрушимую…

Так как нити подпитки все еще были завязаны на королях, то оба они схватились за грудь, ощущая себя так, словно острые когти вошли не в магическую защиту, а в их плоть.

Энергия потоком рванула в обратном направлении. Покидая, опустошая… Ветра, когда-то бывшие первыми королями фейри, заметались вокруг, мгновенно потеряв последние силы.

Фоморка расхохоталась, торжествующе воздевая руки к небесам, но почти сразу оборвала хохот, недоуменно моргнув и глядя за спины королей.

– Что еще…

Вихрем темного шелка к мужу подлетела Неблагая Королева.

Вцепилась в нити, которые уже практически превратились в канаты, и одну за одной обрывала их, освобождая застывшего Кэйворрейна.

А рядом с ней мелькнул второй вихрь – зеленый, бросился перед Обероном…

Но Титания не успела.

Сквозь проделанное в воздушном щите отверстие с тихим свистом пролетел нож – и по самую рукоять вошел в грудь Благого Короля.

Каналы, связывавшие его с барьером, дрогнули и налились энергией еще сильнее, высасывая остатки.

– Тани… – прохрипел Оберон, медленно оседая на землю.

Благая королева рухнула рядом, лихорадочно пытаясь оборвать с него сверкающую золотом паутину. Она обжигала кожу, Титания шипела, но не сдавалась.

А Моара выхватила из-за пояса небольшой топор и с размаху вонзила его в стену. Трещины поползли по ней словно по стеклу.

– Тропу! Стройте тропу! – из последних сил рявкнул Оберон, создавая в руках что-то ярко-зеленое и швыряя в первую прореху. Фомор, который пытался в нее прорваться, завопил и рухнул.

– С-с-сейчас… – Элла, уже оттащившая бесчувственного Кэйра от барьера, испуганно оглядывалась, в ее глазах застыла паника, руки тряслись… но создавали тропу.

В воздухе засверкала лунная дорожка, Титания оборвала с Благого короля последнюю нить, и обе королевы с неженской силой затащили мужей на тропу.

Очередной топор, просвистев в воздухе, ударился в стену в том месте, где еще секунду назад была голова Элеоноры Мак-Ринон.

Глава 14,

в которой тайное становится явным, а отложенное – свершившимся

Я не понимала, как открываю тропы. Ведь для их построения нужно три компонента: ингредиенты, слова и магия, – а у меня есть только третий. Да и тем я не умею пользоваться.

Скорее всего, это делал по моему страстному желанию сам Неблагой Двор. Почему нет? Он же явно опекает юную, еще не обученную королеву. По крайней мере других объяснений я не находила.

Первая моя тропа вынесла меня из ужасного места в королевский сид.

Вторая – привела к мужу, которому грозила смертельная опасность.

Третья же…

Не