Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мерилин Монро?
— Возможно. Фото было не очень хорошим. Обычный газетный снимок.
Накануне Генри съездил на склад и забрал мои вещи. Чемоданы стояли на полу у кровати.
— Генри, я не хочу занимать твое место, — сказал я. — Где ты сам-то будешь спать?
— В дальней комнате есть другая кровать — откидывается от стены. Не знаю, как такие правильно называются. Я на ней еще ни разу не спал.
— Тогда давай там буду спать я?
— Нет. Мне самому любопытно попробовать. К тому же я считаю, время от времени стоит менять место, где спишь, — сны становятся интереснее.
Я рассчитывал провести у Генри всего несколько дней (уже в понедельник я снова вышел на работу), но в результате остался у него до начала семестра. Я не мог понять, почему Банни говорил, что с ним трудно уживаться. О лучшем соседе нельзя было и мечтать — спокойный, опрятный и почти безвылазно у себя в комнате. Обычно, когда я приходил с работы, Генри дома не было; он никогда не рассказывал мне, где проводит вечера, а я никогда не спрашивал. Но иногда к моему возвращению был готов ужин (в отличие от Фрэнсиса Генри не был изобретательным поваром и готовил только простые блюда — курицу с вареной картошкой и прочую холостяцкую пищу), и мы усаживались за карточным столиком на кухне, ели и разговаривали. К тому времени я уже хорошо уяснил, что лучше не совать нос в его дела, но однажды вечером любопытство взяло верх, и я спросил: «А что, Банни все еще в Риме?»
Он ответил не сразу.
— Думаю, да, — сказал он, положив вилку. — По крайней мере, он был там, когда я улетал.
— Почему он не вернулся вместе с тобой?
— Не думаю, что ему хотелось уезжать. Я оплатил жилье до конца февраля.
— Он взвалил на тебя всю аренду?
Генри снова помедлил с ответом.
— Честно говоря, как бы Банни ни старался уверить тебя в обратном, ни у него, ни у его отца нет ни гроша.
От изумления я открыл рот:
— Я-то думал, его родители вполне обеспечены.
— Я бы так не сказал, — спокойно произнес Генри. — Когда-то у них, возможно, и были деньги, но даже если так, они давным-давно их истратили. Один их ужасный дом, должно быть, обошелся в целое состояние. Они обожают пускать пыль в глаза, перечисляя яхт- и кантри-клубы, в которых они состоят, и элитные заведения, в которых обучались их сыновья, но все это загнало их в долги. Они производят впечатление людей состоятельных, но на деле не успевают латать дыры в семейном бюджете. Полагаю, мистер Коркоран в двух шагах от банкротства.
— Банни, кажется, живет очень даже неплохо.
— У Банни, с тех пор как я его знаю, не было ни цента карманных денег, — язвительно сообщил Генри. — Зато всегда присутствовала неуемная жажда роскоши. Неудачное сочетание, на мой взгляд.
Мы продолжали есть в тишине.
— На месте мистера Коркорана, — чуть погодя прервал молчание Генри, — я бы подключил Банни к бизнесу или отправил его получать какую-нибудь профессию сразу же после школы. Банни совершенно нечего делать в колледже. Он и читать-то научился только лет в десять.
— Он недурно рисует, — заметил я.
— Да, я тоже так считаю. Но совершенно очевидно, что у него нет никаких способностей к научной работе. Пока позволял возраст, им следовало отдать его в подмастерья к художнику, а не посылать во все эти частные школы для отстающих детей.
— Он прислал мне симпатичную карикатуру, где вы с ним стоите у статуи императора Августа.
Генри прокомментировал мои слова резким звуком неодобрения.
— Это было в Ватикане. Целый день он только и делал, что во весь голос отпускал остроты из серии «католики и макаронники».
— По крайней мере, он не умеет говорить по-итальянски.
— Его итальянского вполне хватало, чтобы заказывать самые дорогие блюда всякий раз, когда мы приходили в ресторан, — сурово сказал Генри, и я счел за лучшее сменить тему.
В последнюю субботу каникул я лежал на кровати в комнате Генри и читал. Сам Генри куда-то ушел, пока я еще спал. Вдруг раздался громкий стук в дверь. Я подумал, что он, наверное, забыл ключ, и пошел открыть.
На пороге стоял Банни. На нем были темные очки и — полная противоположность его обычным бесформенным обноскам из твида — прекрасно сшитый итальянский костюм с иголочки. Было видно, что за каникулы он набрал килограммов шесть-семь. Судя по всему, он совершенно не ожидал меня здесь увидеть.
— О, приветики, Ричард, — сказал он, крепко пожимая мне руку. — Buenos dias.[48]Рад тебя видеть. Я заметил, что у дома нет машины, но думаю, дай все равно зайду — я ведь только что приехал. А где хозяин жилища?
— Его нет.
— Чем же ты тут тогда занимаешься? Это что — ограбление со взломом?
— Я тут остался ненадолго пожить. Кстати, я получил твою открытку.
— Пожить? — переспросил он, как-то по-особенному разглядывая меня. — Как это? — Было странно, что он еще ничего не знает.
— Я болел, — ответил я и пояснил в двух словах, что произошло.
— Хммф… — отозвался Банни.
— Может, хочешь кофе?
Мы прошли через спальню на кухню.
— Похоже, ты тут вполне обжился, — бросил Банни, глядя на чемоданы и ночной столик с моими вещами. — Слушай, а у тебя только американский кофе?
— В смысле? «Фольджерс»?
— В смысле, эспрессо нет?
— А-а. Нет. К сожалению.
— Лично я — фанат эспрессо, — оповестил меня Банни. — Пил его в Италии всю дорогу. У них там на каждом шагу всякие эти кафешки, где можно сидеть целый день и просто пить кофе.
— Да, я слышал.
Он снял очки и уселся за стол.
— У тебя там нет ничего приличного поесть? — спросил он, заглядывая в холодильник, пока я доставал оттуда сливки. — А то я еще не завтракал.
Я приоткрыл холодильник пошире.
— Вон тот сыр вроде бы ничего, — сказал он.
Поскольку Банни не выказывал особого желания оторваться от стула и сделать что-нибудь самостоятельно, я отрезал хлеба и сделал ему бутерброд с сыром. Потом налил кофе и тоже сел за стол.
— Расскажи мне о Риме.
— Офигенно, — сказал Банни, впившись в бутерброд. — Вечный город. Картин и статуй — как грязи. В каждом переулке по церкви.
— Что ты успел посмотреть?
— Кучу всего. Сложно запомнить все эти названия, ты ж понимаешь. Под конец уже болтал по-итальянски так, что любой итальянец мог позавидовать.
— Скажи что-нибудь.
Банни сложил большой и указательный пальцы в кружок и, потрясая рукой, как повар в рекламе, что-то выдал по-итальянски.