– Балахон материализуй. Устроила тут конкурс мокрых футболок.

Я глянула не себя и выругалась. Промокшая от полива из шланга майка открывала шикарный вид. А сменной одежды не было – я же смерть, мне сумка, мать ее, не нужна! Пришлось, скрипя зубами, кутаться в черную ткань.

Итак, мой второй визит в аэропорт тоже произошел в режиме дикой спешки. К стойке регистрации мы неслись как угорелые, но все равно единственное, что успели, – это увидеть точку в небе и опознать в ней свой самолет.

* * *

На электронном табло цифра «пять» сменилась на шестерку. Некромант матерился уже десятую минуту. Досталось всем: Алибеку, Джереми и почему-то мне. Хотя, ради справедливости, я к нашему опозданию была непричастна. На упоминании моей матери ангельское… или, скорее, смертельное терпение кончилось, и я с силой опустила древко косы на ногу Макса. Как говорят в народе, если тебя ругают незаслуженно – пойди и заслужи.

Наконец богатый словарный запас некроманта иссяк, и он начал действовать разумно, вместо того чтобы как ошпаренный носиться по аэропорту. Например, отправился строить глазки администратору.

– Следующий рейс через два дня, – выяснил он.

– С пересадками? – мелькнула у меня слабая надежда.

– Улетел час назад. Я пятьдесят тысяч на билет угробил!

– Сколько? – Я имела слабое представление о расценках мира смертных, но сумма показалась внушительной. – И какую часть своей проспиртованной тушки ты продал?

– Если бы! Пришлось семейный счет вскрыть. – Тут некромант снова взорвался: – И все впустую!

– У тебя есть семейный счет? Да плевать, у тебя есть деньги на семейном счету? А зачем ты тогда в морге прохлаждался?

– Милая, моя семья – это семья археологов. Если верить бабке, то один из предков работал с самим Говардом Картером[10].

– А, то есть не давать покоя мертвым – это ваше семейное хобби?

– Тихо ты! – на меня шикнули и потащили в дальний угол зала ожидания.

Сунув рюкзак себе под ноги, некромант плюхнулся на сиденье.

– Мой дед умер год назад. Разбирая его записи, я нашел упоминание о ритуале воскрешения, описанном в древнем трактате. Ну и заинтересовался… на твою голову. Пришлось поискать переводы этой рукописи в Сети, благо доморощенных переводчиков и трактовок масса. Я сделал попыток десять, прежде чем получилось.

– Что?! – Я схватила Макса за грудки. – Десять? То есть, помимо Джереми, по городу могли шнырять еще десять зомби?

Угу, и повезло ему именно на моем дипломе? Не Славкином, нет. Все шишки опять достались Джульетте Мор.

Только одна деталь в его рассказе меня невольно заинтересовала. Что это за дневник со ссылками на такие интересные ритуалы? Думается, что, если я принесу эту книженцию Смерти, он немного сменит гнев на милость.

– Ты поэтому санитаром устроился? Чтобы быть поближе к подопытным? На кошечках потренироваться не судьба? И, кстати, где этот дневник?

– Продал, – о чем-то раздумывая, отмахнулся некромант.

– Что?!

А ректора устроит, если вместо тела Джереми я приволоку ему тело идиота-некроманта?

– Отстань! – Идиот-некромант вдруг подорвался и стремительно выскочил из зала.

А через какой-то час…

Сбывался мой последний ночной кошмар. Тот самый, где Макс сдавал меня в багажное отделение в собачьей сумке-переноске.

– Макс, я, конечно, не знаток истории. Но мне кажется, этот транспорт знал времена Святой Инквизиции.

– Еще одно слово, и знаток истории полетит своим ходом. Хоть на метле, хоть на косе.

На косе… не напоминал бы уж, я еще от прошлого полета не отошла. И долго буду натыкаться на многозначительный взгляд Смерти.

Вот где Макс откопал это чудо истории самолетостроения? Чудо в том смысле, что он еще летает. И чудом будет, если долетим. Кто вообще в век гироскутеров, сверхзвуковых полетов и рейсов в космос летает на трехмоторных самолетах? Нет, когда-то, может, салон и был роскошным: кожаная обивка сидений, занавесочки. Для тех времен о-го-го, почти люкс! Однако время его не пощадило. Кожа растрескалась и была местами порвана, из дыр песком высыпался ссохшийся поролон. А про ремни безопасности и думать страшно – по большей части сломаны.

Макс взял меня под локоть и мягко, но настойчиво проводил в салон. Попытался пристегнуть, но безуспешно. Прошипев что-то ругательное, просто связал концы ремня кокетливым бантиком.

Сел рядом и потянулся к креплениям ремней, спустя минуту бантиков в салоне самолета прибавилось.

– Ты дурак? – вырвалось у меня. – Я – смерть! Меня хоть скотчем примотай, ничего не будет. А вот тебя при падении в этой жестянке расплющит. Давай лучше подождем нормальный рейс, а?

– Выше нос! Пилот сказал, что на таком же летала какая-то Амелия Эрхарт. Сейчас посмотрим, что за личность.

И он уткнулся в смартфон, нажав на значок приложения-энциклопедии.

– Женщина-пилот. Попыталась совершить кругосветный перелет на самолете Lockheed Model 10 Electra. Пропала без… А впрочем, неважно. Главное, мы уже взлетели.

– Угу. Теперь главное – долететь и приземлиться. Не хочется объяснять папе, почему меня выловили из Атлантического океана.

Дальше я молчала. Сердито молчала. Хотя основная причина того, что я не костерила Макса на чем свет стоит, было опасение остаться совсем немой, прикусив язык. А все потому, что эту канистру с крыльями нещадно трясло.

Сам инициатор полета сидел с довольным видом и играл в игрушки на смартфоне. И тут я вспомнила о маленьком куске пластика, который нашла, когда убирала со стола. Карта памяти из книги Фели. Если ее писанина сохранена, то я славно проведу время.

Еще бы найти ее… Если обычно мужики травят анекдоты о женских сумочках, то моя фишка – это карманы. Чего там у меня только не было! Десять минут спустя мои колени и джинсы некроманта были засыпаны амулетами, клочками бумаги и…

– Что это за мерзость? – Макс брезгливо рассматривал нечто желтоватое и пористое.

– Сушеное говяжье легкое.

Я отобрала лакомство для Цербера и сунула обратно в карман балахона, а сама продолжила обыск в карманах джинсов. Наконец поиски увенчались успехом. Теперь надо найти, куда ее вставить.

– Эй! Я не сохранился! – возмутился Макс, который лишился по моей милости телефона.

– Будет шанс на работу над ошибками. Куда здесь карту вставить?

– Дай сюда. Надеюсь, без вирусов?

Когда папка открылась, я взглянула на список загруженных в читалку книг, и стало обидно. В мою читалку, значит, бабушка забила целый раздел по домоводству и готовке, а для Фели – уроки макияжа и причесок. Где справедливость? Одно из двух: либо мне краситься уже поздно и мужчину я могу привлечь исключительно мясом в горшочке, либо Фели, по мнению бабушки, совершенно не умеет пользоваться помадой.