почти боготворил мои соски. В этом они с Даном были очень похожи.

Я старалась не думать сейчас о лжи, что была между нами. Вряд ли получится скрывать от этого человека хоть что-то теперь. Я хотела говорить ему все, делить каждую мысль, проблему, радость.

Я любила его невероятно сильно. Можно убегать от мужа-тирана-извращенца, но от себя точно никуда не денешься. Марат с первой ночи, с первого взгляда просочился в меня. Я больше не собиралась бороться с этими чувствами.

Раскачиваясь и сжимаясь, я дразнила Марата, то закрывая грудь волосами, то отбрасывая их назад. Решив добить окончательно, я взяла его за запястья и положила большие ладони на свои груди. Он запрокинул голову, застонал и сжал меня. Моментально я оказалась на спине и больше ничего не контролировала.

– Чертова ведьма, – ругался Марат, вколачиваясь в меня так сильно, что я начала вскрикивать.

Он кусал мои соски губами, посасывал и водил языком по ореоле. Отпуская один, Марат принимался ласкать второй, не прекращая двигаться внутри.

Я была очень довольна и горда собой. Он кончил уже дважды, но собирался сделать это еще раз. Опьянев от собственного коварства и могущества, я потянула Марата к себе, чтобы прочувствовать пик в поцелуе. Меня тоже накрыло от его сумасшествия. Я сжалась и отпустила. Разум заволокло пеленой. Я укусила Марата за губу и прошептала:

– Люблю тебя.

Он замер и… тут же стал вздрагивать. Его лицо было бесценно в этот момент. Удивление, радость и какая-то невероятно красивая беспомощность отразились в чертах.

Я не жалела и не хотела забрать слова обратно. Наоборот, мне стало тепло и спокойно от собственного признания. Но силы покидали. Я моргнула и не смогла больше открыть глаза. Марат не ответил мне взаимностью, но боли или обиды я не ощутила. Все важное случится в нужный идеальный момент.

Марат лег рядом, и я перевернулась на бок. Он придвинулся, перекинул через меня руку, рассыпал поцелуи по моему плечу. Я почти спала и улыбалась.

– Детка, я кончил в тебя, – проговорил Марат весьма тревожно.

Но и это не пугало, даже улыбки не стёрло с моих губ.

– Угу. Говорят, во время грудного вскармливания почти невозможно забеременеть.

– Ммм… тогда норм.

Опять я ему врала. Все мамские группы обожают обсуждать, как кто-то залетел во время ГВ.

Марат вроде немного успокоился, положил голову рядом на подушку. Я заснула, продолжая улыбаться.

Но долго спать мне не пришлось. Среди ночи захныкал Дан. Слава богу, Марат не закрыл дверь, и я услышала сына. Пришлось бежать в соседнюю спальню и успокаивать ребёнка. Разумеется, я заснула, пока кормила его. Проснулась рано утром. Дан снова возился, искал меня и грудь.

А с другой стороны меня обнимал Марат. Едва я заерзала, он протолкнул руку между моих бедер.

– Марат, – рявкнула я тихонько. – Ты не вовремя.

Он что-то сонно пробормотал. Я скорее отодвинулась поближе к Дану, который нашел еду и притих. Зато Марат проснулся окончательно. Данис уже почти спал, досасывая утреннее молоко, а его отец опять претендовал на мое тело.

От мысли, что я невероятно сильно нужна моим мужчинам, слезы навернулись на глаза. Впервые в жизни я чувствовала себя такой важной, нужной, желанной и любимой. Я чувствовала себя настоящей женщиной. Женой и мамой. Пусть в моем паспорте было совсем другое имя, но сердце желало принадлежать только одному мужчине.

Именно он сейчас собирался начать мой день оргазмом. Палец Марата скользил по влажной плоти у меня между ног. Я с трудом сдерживала стоны, чтобы не беспокоить Дана.

– Что ты творишь, ребенок должен уснуть, – ругалась я злым шепотом.

– Он уже в отрубе, – парировал Марат.

Я аккуратно отстранилась. Дан не проснулся.

– Я же говорил, – торжествующе прошептал Марат. – Иди ко мне.

Он пригреб меня к себе и совершенно точно собирался заниматься любовью прямо тут, рядом с Даном.

– Сдурел? Мы его точно разбудим.

– Действительно, – моментально согласился Марат.

Он встал с кровати, поднял меня на руки, как котёнка, и отнес обратно в свою спальню.

– Бесит эта беготня, – ворчал он, укладывая меня на кровать.

– Откуда ты вообще взялся в нашей комнате?

– Проснулся, а тебя не было. Оказывается, это теперь неприемлемо.

– Я не буду с тобой трахаться при ребенке, – категорично заявила я.

Марат вздохнул.

– Ладно, будем мотаться туда-сюда. Что поделать…

Меня рассмешило его смирение, но очень быстро смех сменился стонами, разговоры – поцелуями. Тревоги ушли на второй план. Мне нравилось начинать день под самым потрясающим мужчиной на свете. Мы спали так мало, но энергия била через край.

Марат перевернул меня на живот и целовал спину, пока его член скользил во мне, задевая какие-то новые немыслимые точки. Я скулила в подушку, пропитываясь удовольствием до мозга костей. Наслаждение проникало через кожу, смешивалось с кровью и разбегалось по всему телу, чтобы потом собраться в одном месте и взорваться изнутри.

Утренний оргазм был особенным – длинным, тягучим, почти ленивым. Он все никак не отпускал меня, заставляя комкать простынь и зажмуриваться.

Когда я все же открыла глаза, Марат лежал рядом на боку и смотрел на меня. Он улыбался. Наглый довольный котяра.

– Все хорошо? – спросил он.

Я замычала нечто положительное, заставляя Марата улыбаться еще шире.

– Прости, что растолкал. Могли бы поспать еще.

– Не могли. Он ведь встал, – поддела я, отыскивая под одеялом член Марата.

– Рад, что ты не злишься.

Как я могла злиться на него? Марат чмокнул меня в нос и перевернул на бок, притягивая к себе.

– Я совсем не почувствовал разницу после головы Дана, – выдал этот умник, заставляя меня краснеть и прятать лицо в ладонях.

– Марааат, – протянула я. – Замолчи.

– Почему? – невозмутимо спросил он. – Вчера мы вроде все обсудили. Тебя не смущала эта тема.

– Смущала, но ты снял напряжение. Ртом…

Марат убрал мои руки в стороны.

– Я был рад помочь. Но каждый раз нырять и пилотировать будет проблематично. Тебе придется научиться разговариваться со мной так.

Он расцеловал мои алые щеки. Его губы сделали меня смелее. Я пообещала:

– Буду стараться.

– Мне показалось, тебя заводят эти разговоры.

– Заводят, – призналась опять, не пряча глаза.

Возбуждение снова зарождалось внутри, перемешиваясь с душевным теплом.

– Это было очень больно? – Марат продолжал допрос.

– Нет, я же сказала.

– Я не про секс. Про Даниса. Рожать было больно?

Я закусила губу, но тут же напомнила себе быть честной и говорить Марату все. Или почти все.

– Рожать нормально, но восстанавливаться потом тяжело. Особенно, когда меняешь машины такси, убегая через три области с новорожденным.

Казаев убрал