что, когда его приглашали на обед, он с плачем шел, вопреки своей воле, чтобы только не ослушаться брата и не опечалить его.

65. Авве Пимену рассказали об одном монахе, что он не пьет вина. Авва ответил на это: «Вино вообще не для монахов».

66. Также авва Пимен сказал: «Всякий телесный покой есть мерзость пред Господом».

67. Еще сказал: «Если человек будет помнить слова Писания: от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься,[203] то он предпочтет молчать».

68. Старец рассказывал, что, когда один брат спросил авву Памво, хорошо ли хвалить ближнего, тот ответил ему: «Лучше молчать».

69. Авва Пимен сказал: «Как дым прогоняет пчел, и тогда у них забирают сладкий плод их трудов, так и телесный покой изгоняет из души страх Божий и губит всякое ее благое делание».

70. Один из отцов рассказывал об авве Пимене и родных его братьях, что, когда они поселились в Египте, их мать сильно хотела увидеться с ними, но это ей никак не удавалось. Наконец она дождалась дня, когда они пошли в церковь, и внезапно выбежала им навстречу. Увидев ее, братья быстро вошли в храм и закрыли за собой дверь. Тогда она, плача и рыдая, стала громко взывать: «Дайте мне посмотреть на вас, чада мои любимые». Авва Анув, услышав крики, зашел в храм и спросил авву Пимена: «Что нам делать с этой старицей, которая плачет у дверей храма?» Тогда авва Пимен встал, подошел к двери и, услышав плач и рыдания матери, сказал ей: «Почему ты так кричишь, старица?» Услышав его голос, женщина еще громче стала кричать: «Я хочу увидеть вас, дети мои! Что плохого в том, что я вас увижу? Разве я не мать вам, разве не я вскормила вас? Теперь я уже вся седая. Я услышала твой голос и вся трепещу». Старец спросил ее: «Ты хочешь увидеть нас здесь или в том мiре?» Она ответила: «Если я не увижу вас здесь, чадо, то увижу ли в будущем веке?» Авва сказал: «Если ты пересилишь себя, чтобы не видеть нас здесь, то увидишь там». Услышав это, старица ушла, радуясь и говоря: «Если я действительно увижу вас там, то уже не хочу видеть вас здесь».

71. Авва Иосиф говорил об авве Пимене, что тот сказал: «В Евангелии написано: „Продай одежду свою и купи меч“.[204] Это означает, что живущий в покое должен оставить его и шествовать узким путем».[205]

72. Брат спросил авву Пимена: «Как братия должны жить в киновии?» Старец ответил ему: «Живущий в киновии не должен выделять кого-либо из братий, ему следует также хранить очи и уста – и тогда он сможет обрести покой».

73. Он же сказал: «Когда Давид вступил в схватку со львом, он сдавил ему горло, и лев тотчас же умер.[206] Так и мы если будем утеснять свою гортань и чрево, то с помощью Божией победим невидимого льва».

74. Авва Пимен сказал: «Лишь трех вещей я не могу лишить себя совершенно: еды, одежды и сна. Но только отчасти могу отсечь и их».

75. Брат спросил авву Пимена: «Правильно ли я поступаю, что ем много овощей?» Старец ответил: «Тебе это неполезно. Ешь хлеб свой и немного овощей и не ходи ради нужд своих в дом отца своего».

76. Он же сказал: «Душа ничем так не смиряется, как недостатком хлеба».

77. Об авве Памво, авве Виссарионе, авве Исаии, авве Паисии и авве Афре рассказывали, что, когда они беседовали вместе, некий пресвитер из Нитрийской Горы спросил их, как должны жить братия? Старцы ответили: «В великом подвижничестве и всяческом хранении своей совести перед ближним».

78. Об авве Пиоре говорили, что он всегда вкушал пищу на ходу, в дороге. Когда его спросили: «Почему ты так ешь?» – он ответил: «Я не хочу, чтобы еда стала для меня основным делом, но лишь приделием». Другому человеку, который спросил его о том же, авва ответил: «Я так ем для того, чтобы душа моя не чувствовала телесного наслаждения даже во время принятия пищи».

79. Об авве Петре Пионите, который жил в Келлиях, рассказывали, что он никогда не пил вина. Когда же он состарился, братия приготовили немного вина с водой и просили его принять это. Тогда он сказал: «Вы правильно поступили, потому что для меня даже этот напиток как самое крепкое вино». Он считал себя грешным и недостойным пить даже такое разбавленное вино.

80. Об авве Павле говорили, что он за всю Четыредесятницу съедал лишь немного [207] чечевицы и выпивал сосудец [208] воды и пребывал в затворе до праздника за рукоделием – сплетая и расплетая корзинку.

81. Брат спросил авву Палладия: «Скажи, авва, что мне делать? Вот уже три года я вкушаю пищу через день и не могу освободиться от беса блуда». Старец ответил ему: «Чадо, пророк Исаия, когда был послан Господом к потомкам Израиля, сказал им: „Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззакония его, и дому Иаковлеву – на грехи его. Они каждый день ищут Меня... желают приближения к Богу: „Почему мы постимся, а Ты не видишь? Смиряем души свои, а Ты не знаешь?“ Вот, в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу?“[209] А ты, чадо, как проводишь дни свои, когда постишься?»

Брат отвечает старцу: «Я с утра замачиваю лозу и сижу за рукоделием, повторяя псалмы. Когда заканчиваю первую корзину, молюсь и в полдень немного отдыхаю. И встав, выхожу из келии и снова занимаюсь рукоделием, пока не сделаю три корзины. Когда наступает вечер, я молюсь и, положив сто земных поклонов, ложусь отдыхать. Потом встаю на правило, а на следующий день, в девятый час,[210] варю себе пищу и ем досыта».

Старец сказал ему: «Это, чадо, не пост. Если ты воздерживаешься от пищи, но злословишь, или осуждаешь, или злопамятствуешь, или принимаешь лукавые помыслы,