Будько уже разговаривал с Мишей Каратаевым – вездеход из Хабаровска прибыл спустя полтора часа после того, как таежный охотник-промысловик увидел, как горящая «вертушка» провалилась под лед озера. Старый школьный товарищ был уверен, что налицо – имитация катастрофы, а сами уголовники, искусно заметя следы, ушли в тайгу.

Вот и теперь, сидя в тепле и уюте хозяйственного домика, Будько в который уже раз расспрашивал Мишу об увиденном.

– Что такое катастрофа Ми-28, я на Северном Кавказе видел, когда срочную служил, – задумчиво молвил Каратаев. – Если бы эта «вертушка» свалилась на лед при отказе двигателя с высоты пяти-шести метров, то наверняка бы лед пробила и сразу под воду ушла. Почти мгновенно. Одиннадцать тонн все-таки. А если бы свалилась с высоты тридцати-сорока метров – вертолет бы упал шасси вверх. Двигатель вертолета расположен вверху, под самым несущим винтом. То есть в полете вертолет как бы подвешен к своему двигателю. Центр тяжести у него высоко. Поэтому в падении даже с небольшой высоты он норовит перевернуться вверх брюхом. А я когда взрыв услышал и прибежал, то сразу обратил внимание, что «крокодил» устойчиво стоит на шасси. Словно и не взлетал.

– Считаешь, что его подожгли прямо на льду? – прищурился Будько.

– И к гадалке не ходи… Подожгли, конечно же! – уверенно произнес охотник.

– Тут наши ребята-эксперты уже в «гостевом» домике поработали, – признался начальник Февральского РОВД. – «Пальчики» полностью совпали. Чалый и Малина, они. – Будько подлил собеседнику горячего чаю, от которого тот за время таежных поисков уже немного отвык. – Но как же они, по-твоему, вновь в тайгу ушли? Следов-то нигде не видно.

– Так ведь всю ночь снег шел, – напомнил Каратаев. – Я как раз в волчью яму попал, даже там почти по колено намело. Вот и засыпало все следы. Уголовнички те, конечно, законченные подонки. Однако в хитрости и изворотливости им не откажешь. Никогда не надо недооценивать противника…

– Я это и сам понимаю. – Будько протянул собеседнику пачку сигарет, но, вспомнив, что тот не курит, извинительно улыбнулся. – Только вот наше начальство, как я понял, уже списало этих уродов в погибшие.

– С чего ты взял? – удивленно приподнял брови Миша.

– Видел полкана в дорогом тулупе?

– Ага. Он там еще о чем-то с мужиком из краевой прокуратуры шушукался. А потом к командиру вертолетной части пошли. Наверное, договорились о чем-то своем и решили вертолетчика на это решение укатать.

– Вот-вот: лишнего геморроя никому не надо. Они там сейчас в гостевом домике водяру кушают и решают, как по бумагам и сгоревший вертолет провести, и тех уродов списать, – признался новый главмент Февральска. – Скрыть угон вертолета, как ты понимаешь, все равно не получится: слишком много людей об этом уже знает. Да и ситуация скандальная. Вот и получается, удобней всего совместить, так сказать, «два в одном»: и Ми-28, и уголовнички сейчас на дне озера. Виновные будут строго наказаны, а рядовые граждане приамурских поселков наконец могут расслабиться.

– Ты еще скажи – тому полкану из Хабары орден за раскрытие преступления дадут! – хмыкнул Каратаев.

– Может, и дадут. Я, честно говоря, уже ничему тут не удивляюсь. Они, кстати, даже водолазов собрались вызывать. Вроде к сегодняшнему вечеру должны на вертолете доставить.

– Чтобы подстраховаться актом, что в вертолете обнаружены два обугленных трупа?

– Правильно мыслишь.

Миша допил чай, пригладил еще влажные после бани волосы (перед чаепитием Будько затащил его в парную), взглянул в окно.

Хотя из-под верхней фрамуги и поддувало пронзительным едким холодком, по всему было видно – таежная весна наконец вступает в свои законные права. Между домиками гулял тугой ветер. Но ветер этот был не пронзительно-холодным, как еще несколько дней назад, а даже пах по-другому: талым снегом, набухающими почками и, казалось, соками пробуждающейся земли.

– Может, это и хорошо, что ваше начальство решило списать тех подонков в покойники, – наконец произнес Миша.

– Почему? Представь: их списали в покойники, а они на самом деле-то живы, – подхватил Будько. – Не сегодня завтра в каком-нибудь поселке очередное убийство. И кого тогда по ориентировкам искать? Астафьева и Малинина не получится, по бумагам не проведешь. Вот и придется моим коллегам хватать первых попавшихся бомжей, кошмарить их в райотделах, чтобы чужие убийства на себя взяли. Процент раскрываемости еще никто не отменял… А подонки тем временем будут разгуливать на свободе и упиваться безнаказанностью. И неизвестно, что еще натворят за все это время.

– Я не об этом, – мягко перебил Каратаев. – Если я их в тайге найду…. И накажу, мне ведь ничего за это не будет?

Будько взглянул на собеседника с понимающим прищуром.

– Не будет, Миша. Я тебе это обещал. И я свое слово сдержу. Хочешь отомстить этим грязным скотам за Таню – мсти, как и положено настоящему мужчине. Только как ты их по весенней тайге искать будешь?

– Найду, – пообещал охотник-промысловик. – Я-то тайгу хорошо знаю. Наверняка получше, чем те уроды.

– Кстати, тот тигр-людоед, который столько шороху на Февральск нагнал, тоже где-то в тайге, – как бы между прочим сообщил Будько. – Где он теперь, никто не знает. Может, рядом с поселком. А может, в тайгу подался. Весна надвигается, сейчас охотиться будет попроще.

– А мне кажется, что и тигр должен быть где-то тут, – уверенно произнес Миша. – Рядом с уголовниками.

– Почему ты так решил? – недоверчиво прищурился майор.

– Я не хочу тебе говорить банальные вещи, наподобие того, что «зло притягивает зло». Тут все куда проще. Там, где эти убийцы, всегда кровь, всегда запах смерти. А амурские тигры, особенно ставшие людоедами, всегда чувствуют свежую кровь на большом расстоянии. Так что, Андрей, придется мне и четвероногого зверя выслеживать, и двуногого. Завтра с самого утра и пойду…

* * *

Тигр-людоед почти перестал таиться от людей. Походило на то, что таежный убийца окончательно уверовал в свою безнаказанность. Ведь все двуногие, населявшие ветхие щитовые домики и убогие вагончики, по сути, были существами жалкими, слабыми и беззащитными, не способными себя защитить. Даже матерый лось на вырубке – и тот сумел отстоять свою жизнь. Да что сохатый – свора жалких шавок и та смогла оказать нечто вроде организованного отпора! Людишки же оказались не способными даже к робкому сопротивлению. Огромная желто-полосатая кошка одним своим видом буквально парализовала их волю.

Поздним вечером амурский тигр вышел к лагерю китайских лесорубов, где о кровавых подвигах хищника наверняка еще не знали. Народу на улицах не было: люди, уставшие после тяжелого рабочего дня, уже спали. Лишь кое-где окна приземистых бараков были подсвечены тускло-желтым электричеством. Тигр, помахивая длинным хвостом, спокойно шел главной улицей лагеря. Неторопливо подходил к дверям, принюхивался к следам на снегу, пристально смотрел на темные окна. В каждом доме скрывалась легкодоступная добыча, и лишь хлипкая деревянная дверь отделяла ее от тигра-убийцы.