– Я знаю, что гор Рипы нет. И страны за северным ветром тоже.

– Откуда?! – ахнул Словен.

– Я тоже волхв.

– Давно знаешь?

– Да.

Словен ахнул:

– Чего же молчал раньше?

Глаза сына стали насмешливыми:

– А ты мне поверил бы?

Повисло тяжелое молчание.

– Тимар… лгал раньше?

– Нет, боги действительно вели нас сюда.

– Зачем?

– Это их воля.

– Что теперь делать?

Впервые Словен вообще просил у кого-то совета, а уж тем более у сына.

– Рус прав, нужно искать место для зимовки.

– А потом?

– Не знаю.

Словен вскочил:

– Я не могу оставаться здесь! Видеть вот это!.. – он показал на дальние холмы.

– Рус сказал, что его Род пойдет на заход солнца искать место для зимовки.

– Он пойдет!.. Ишь какой! Решил за меня!

– Он за тебя не решал, сказал, что ты подумаешь до завтра.

Еще немного посидели молча. Словену было досадно, что в такую минуту младший брат оказался разумней и спокойней его. Но сердце все равно жгла досада от несправедливости, хотелось кричать от отчаянья, а приходилось мириться и жить дальше.

Вдруг Волхов поднялся:

– Пора идти, не то потом не найдем дорогу обратно.

– А сейчас найдем?

– Ты столько кустов наломал, что, пока не стемнело, найти можно.

Словен оглянулся, и впрямь, его путь отмечали обломанные ветки. Стало смешно, но смех все равно был горьким.

В стан вернулись уже в темноте, пару раз то один, то другой все же проваливались в ямы, а потому промокли и перепачкались. Хотелось в тепло, к огню и… к людям.

Род понял отчаянье Словена по-своему. Все решили, что тот рвется скорее к заветной цели, а Рус и Тимар придерживают князя, заставляя зимовать, не дойдя до Рипейских гор.

Родовичи понимали, что Рус прав, но они жалели и Словена.

Сам Словен утром подошел к шатру Руса, но входить не стал, только окликнул:

– Выйди.

Вышел Славута:

– А где князь?

– Ушел купаться.

– Как он?

Кивок в сторону шатра означал, что вопрос относится к Тимару.

– Ничего, очухался. Старый он все-таки…

Едва сдерживаясь, чтобы не обругать недужного волхва, Словен повернулся, чтобы уйти, но из шатра раздался голос самого Тимара:

– Словен, зайди.

Волхв лежал бледный, как снег, под глазами темные круги, губы синие, седые волосы растрепались.

– Сядь… скажу что…

Что он еще мог сказать, кроме того, что Словен уже услышал?! Но уважение к старости, тем более к старому волхву, заставило гневливого князя подчиниться. Ждал, что Тимар станет оправдываться или уговаривать согласиться с Русом, но тот сказал другое:

– Волхов еще молод, нельзя ему вместо меня… Если придется, то пригляди за ним, беды наделает…

– Как ты?

– Нет, для своей души наделает… Словен, не позволяй ему знаться с черными силами, пусть не таит зла на людей…

Словену стало обидно за сына, фыркнул:

– С чего ты взял, что он злой?

– Я все вижу, Словен. Волхову легче с темными силами, это плохо. Ему бы совсем не волховать, да нельзя, я уже стар и немощен, один он остается. И Илмеры нет…

– А что Илмера?

В сердце Словена снова заползло то давнее подозрение, что сестра погубила себя, чтобы спасти племянника.

– Собой она его тогда спасла…

– И ты не остановил после этого Волхова?!

– А как я мог? Он уже достаточно знает, чтобы волховать самому. И теперь Волхов сильнее меня. Потому и прошу – как отец постарайся оберегать его от злости, чтобы душу не губил, ее так легко испачкать. Я держал, пока мог, теперь твоя очередь.

На сердце у Словена стало совсем темно. Мало того, что мечта разрушилась, так еще и сын с темными силами знается!

Метнулся в свой шатер, даже забыв поблагодарить Тимара. Волхов сидел, прикручивая жилкой наконечник стрелы к древку. Почему-то вспомнилось, как всегда торопился Рус и как часто потом переделывал. Волхов не таков, у него витки ложатся, как у отца, медленно, зато ровно. А еще пришла мысль, что сыну пора жениться, только как, если тот волхв? Эту мысль перебила другая, и Словен поинтересовался:

– Волхов, у тебя ни к одной зазнобе сердце не легло? Может, женить тебя?

Пусть лучше совсем перестанет волховать, женившись, чем связывается с темными силами!

Парень поднял изумленные глаза на отца, усмехнулся:

– Это тебе Тимар подсказал, чтобы я не волховал?

Если честно, Словен растерялся, неопределенно дернулся плечом:

– Что Тимар, сам вижу, что пора…

Волхов встал, они оказались совсем рядом, оба рослые и крепкие, очень похожие, только у старшего седина в волосах, а у молодого нет. Глаза младшего насмешливы, хотя где это видано, чтобы сын насмехался над отцом, да еще и князем?!

– Поздно, отец. Волхвом я уже стал и с темными силами знаюсь. Если уж тетка Илмера не удержала, то вам с разиней Тимаром и вовсе не по силам!

На миг показалось, что взгляд Волхова сверкнул волчьим глазом, стало жутко. Душа Словена содрогнулась: неужели за время пути он потерял сына?! А тот обошел стоявшего столбом князя и уже у выхода безразлично бросил:

– А Тимару передай, пусть на моем пути не встает, я теперь сильнее.

Словена обожгла догадка:

– Ты у него силы отбираешь?!

– Я!

И тут в князе всколыхнулась вся злость последних дней, сжав кулаки, он приблизился к сыну, голос хрипел от гнева:

– Не смей трогать старика! Не посмотрю, что ты волхв!..

Что-то в отцовском гневе испугало сына, отступил, протянул примирительно:

– Ладно-ладно, не трону я вашего старикашку, пусть живет…

Словен вылетел вон и снова помчался куда глаза глядят. Когда он упустил сына?! Неужели там, в лесах, когда, занятый своими мыслями, не заметил, а Илмера все поняла и даже пожертвовала собой? Ему бы за волосы тащить сына от старого колдуна, как просил Тимар, а князь только смеялся, мол, сильнее будет!

Волхов долго смотрел в след отцу невидящим взглядом. Для себя он уже понял, как сможет пересилить князя и подчинить его волю своей. Только делать это надо постепенно и осторожно, не как сегодня. Поторопился, понадеялся, что злость на Тимара пересилит, что отец подчинится без усилий. Не получилось, теперь Волхов знал, что нужно делать, чтобы заполучить отцовскую душу в свое распоряжение.