– Привет, дружок, – негромко заговорил Дэм.

Джесса услышала ответное бормотание, но оно было слишком тихим, чтобы что-то разобрать на таком расстоянии.

– Скверно? – продолжал Дэм и после очередного еле слышного ответа добавил: – Ты уверен?

Он снова слушал слова мальчика, и хотя Джессе безумно хотелось знать, все ли в порядке с Тайлером, она понимала, что прервать их означало нарушить хрупкое равновесие.

– Я знаю, Тай, – сказал Сент-Джон, используя сокращение, которое, как признался Джессе мальчик в тот первый день, ему нравилось. – Он заявил, что это твоя вина, что он выбьет из тебя дурь, что он достаточно терпелив, но ты даже святого можешь вывести из себя. И добавил, что, если с твоей матерью случится что-то плохое, виноват будешь ты.

Послышалось тихое душераздирающее всхлипывание. Джесса обхватила себя руками, почти дрожа от жалости к беспомощному ребенку и гордости за мужчину, который обнажал свою так долго защищаемую душу, чтобы помочь ему.

Тайлер подполз вперед к Дэму, слезы текли по его лицу, на котором появились новые ушибы. Дэм сел на пол и обнял мальчика. Джесса могла только оставаться на месте.

Она почувствовала внезапную теплоту, когда чья-то рука обняла ее за плечи, придавая ей силу. Джош ничего не говорил, наблюдая за развертывающейся перед ними драматической сценой. Джесса сознавала, что, так как он не был свидетелем того, что происходило в последние недели, шок при виде нового Сент-Джона, в сравнении с тем, который покинул «Редстоун», наверняка был очень сильным.

– Он должен сделать это, – прошептала Джесса, чтобы двое на полу не услышали ее.

– Знаю, – так же тихо отозвался Джош. – Просто я никогда не думал, что он сможет.

– А потом, – продолжал Сент-Джон, обращаясь к мальчику, – он подал тебе некоторую надежду. Сказал, что все может стать лучше, когда ты немного подрастешь и сможешь приносить ему пользу.

Тайлер медленно кивнул, глядя на него сквозь слезы.

– Он… – Мальчик судорожно глотнул. Теперь Джесса слышала его, но почти жалела об этом. – Он сказал, что, когда мне исполнится двенадцать, я смогу… делать то, что сыновья делают для своих отцов. Но он не мой отец!

– Нет. – Дэм крепче обнял дрожащего ребенка. В его голосе послышались мрачные нотки. – Не твой, а мой.

Сент-Джон сидел на тюке сена, озадаченный тем, что ему так трудно думать. Мауи устроился рядом, прислонившись к его колену и вздыхая, когда он забывал почесывать красивое пятно за его правым ухом.

Джесса тоже сидела рядом, но с какой-то сверхъестественной чуткостью избегала прикасаться к нему. И Сент-Джон, несмотря на постоянную тоску по ней, был за это признателен. Он чувствовал, что сейчас не сможет вынести ее мягких, ласковых прикосновений. Сент-Джон нуждался в злости и ярости на извращенное зло, которое было его отцом, но не мог найти их.

Он просто ощущал себя истощенным, как будто погружение в темные глубины собственной души ради помощи Тайлеру иссушило его, оставив пустую оболочку, лишенную энергии, силы и огня.

– Джош? – устало спросил Сент-Джон.

– Они ушли.

Он молча кивнул. Джош смог заручиться если не доверием Тайлера, то, по крайней мере, его сотрудничеством за несколько минут. Конечно, то, что мальчик слышал о нем – новости об интересе «Редстоуна» к «Риверсайд пейпер», вероятно, громко обсуждались в доме Олдена – и знал, что его отчим в бешенстве из-за этого, привлекало его к Джошу. А обещание побывать в новом самолете «Редстоуна» его просто заворожило.

Теперь, когда Тайлера убрали с линии огня, Сент-Джон понимал, что пришло время положить конец всему этому. Но сейчас ему не хватало энергии даже пошевелиться.

Громкий лай Мауи проник в его затуманенный мозг. Пес вскочил на ноги. Такого поведения Сент-Джон еще не наблюдал у добродушного животного – шерсть его встала дыбом, а хвост торчал неподвижно. Собака метнулась к двери сарая, оскалив зубы, – она явно знала, что возвращается не Джош.

Джесса тоже встала и последовала за псом. Пытаясь стряхнуть необычную летаргию, Сент-Джон поднялся. Что бы ни рассердило собаку, он не собирался позволить Джессе разбираться с этим в одиночку, как бы он себя ни чувствовал.

Почти одновременно Сент-Джон услышал лай Мауи, протестующий крик Джессы и мужской голос.

Голос его отца.

– Уберите от меня этого чертова пса! Я вызвал шерифа – он едет сюда. Вы, наконец, получите свое, наглая сучка. Что вы сделали с мальчиком?

Сент-Джон в два прыжка оказался у двери сарая. Мауи присел у ног Джессы, свирепо рыча, – ее рука держала его за ошейник. Элберт Олден возвышался над ней, когда она пыталась встать между ним и сердитой собакой.

– Где мой сын? Я знаю, что он здесь – один из моих идиотов-соседей наконец удосужился сказать мне, что вы шлялись около моего дома с этим паршивым кобелем.

– Только трус вымещает свои проблемы на собаке, – огрызнулась Джесса. – Или на ребенке.

Олден побагровел и сжал кулак, словно для удара, но заколебался, когда Сент-Джон закрыл собой Джессу.

– Только троньте ее или собаку, и вы мертвец.

Сент-Джон не бросал слов на ветер. И когда его отец повернулся к нему с озадаченным видом, он понял, что Джесса сказала правду. Сент-Джон называл себя трусом, потому что отгораживался от мира, но в действительности трусом был этот человек.

– Кто вы такой, черт побери? И какое вам до этого дело?

– То, что вы творите, касается каждого достойного человека, – сказала Джесса, и Сент-Джон подумал, что она никогда не была более красивой, чем в этот момент, когда бесстрашно смотрела в лицо его демону.

Олден даже не взглянул на нее – он уставился на Сент-Джона.

– Я видел вас в городе. Вы помогаете ей, не так ли? Это все объясняет. Я знал, что она слишком глупа, чтобы проделать все это сама. Вы что-то вроде консультанта, верно?

Сент-Джон внутренне сосредоточился, зная, что битва, которую он откладывал больше половины своей жизни, вот-вот начнется. Он смотрел на стоящего перед ним человека, чувствуя на себе давление последних двадцати лет, зная, что, так или иначе, это давление нужно облегчить.

– У вас есть голова на плечах – я это признаю, – сказал Олден – его тон полностью изменился. – Я могу заплатить вам гораздо больше. Лучше работать на победителя.

– Поберегите ваши деньги. Вам понадобится адвокат.

Олден нахмурился:

– Слушайте, не знаю, что эта дура вам наговорила, но это неправда. Она просто в отчаянии – знает, что проиграет, и пытается очернить меня.

– Джесс, – спокойно произнес Сент-Джон, не сводя глаз с лица, которое долгие годы было его ночным кошмаром. Отец все еще изучал его, но не с видом человека, которому кажется, что он узнает его, но не может вспомнить, кто это.