– В детстве ты не была такой смелой и не требовала от нее объяснений, – посетовала Эмили.

Неодобрение, звучавшее в ее голосе, заставило Ванессу приподнять бровь.

– Тебе что-то не нравится во мне, Эми?

Эмили вздохнула.

– Прости, я не могу привыкнуть к тому, как сильно ты изменилась.

– Ванесса слишком долго жила вдали от нас, – сказала Лейла. – Отец не мог научить ее тем женским добродетелям, которым научила нас мама.

– Мама рьяно воспитывала меня до самого отъезда, – заявила Ванесса. – Поэтому я пропустила совсем немного.

– В таком случае, когда ты успела стать такой непокорной?

– Я могу задать тебе тот же вопрос, Эми? – промолвила Ванесса, пристально глядя на сестру. Это заставило Эмили покраснеть, и Ванессе стало жаль ее. – Извини, я долго была в отъезде и забыла, какую робость умеет внушать детям наша мама. Но так как я скоро выйду замуж, то не чувствую необходимости потакать ей и во всем уступать.

Это была не вся правда. Да, шесть лет свободы от материнского гнета действительно изменили Ванессу. Но дело было не только в этом. В отличие от близнецов, которые старались во всем угодить матери, Ванесса, напротив, пыталась противостоять ей. Старшей сестрой руководили гнев и обида на Кэтлин. И несмотря на то что Кэтлин рассказала ей о подлых попытках шантажа Генри Ратбена, Ванесса все еще осуждала мать.

Сестры со смехом вбежали в дом, едва не попав под ливень, который теперь шумел за входной дверью. Оказавшись в прихожей, девушки быстро успокоились и замолчали, стараясь вести себя прилично на случай, если Кэтлин окажется поблизости. Не заметив ни матери, ни слуг, Ванесса улыбнулась и тут же увидела спускающегося по парадной лестнице Монти.

У нее перехватило дыхание. Мода не влияла на внешность этого человека. Он был хорош собой вне зависимости от того, что носил. Сегодня его синий сюртук был расстегнут, темные с рыжеватым отливом волосы распущены, в руке он держал хлыст. Должно быть, он не заметил, что начался дождь.

– Встретимся в гостиной за чаем, – прошептала Ванесса Эмили. – Дай мне несколько минут подготовиться к урокам танцев.

Эмили проследила за ее взглядом и одарила Монти ослепительной улыбкой, прежде чем прошептать в ответ:

– Только если ты приведешь с собой этого молодого человека.

– Я постараюсь, – ответила Ванесса, снимая шляпу для верховой езды.

Монти уже спустился по лестнице, но остановился, когда она подошла к нему. Он подчеркнуто вежливо поклонился и протянул ей руку ладонью вверх. Ванесса уставилась на него.

– Ты должна предложить свою руку для поцелуя, – подсказал ей Монти.

Она фыркнула:

– Я знаю, но ты же гостишь в нашем доме. Мы можем обойтись без этих формальностей. Или ты намерен целовать мне руку при каждой встрече?

– Но я впервые вижу тебя в образе истинной леди. Окажите мне честь, леди… Нестор.

Ванесса расхохоталась.

– Не окажу, и прекрати меня так называть! В любом случае, тебе вряд ли будет приятно целовать мои перчатки.

Она подняла руку, затянутую в лайку.

– Ошибаешься, – заявил Монти и, схватив ее руку, прижался губами к пальцам девушки. – Я готов целовать даже твою перчатку.

Она отдернула руку.

– Не думай, что эти вольности снова сойдут тебе с рук.

– Я могу подождать, пока ты освободишься от аксессуаров.

Возникла неловкая пауза. Безобидная фраза почему-то смутила Ванессу. Или, может быть, ее привело в замешательство чувственное выражение его глаз? Ей было трудно дышать, щеки горели… Ванесса не могла вспомнить, почему оказалась здесь.

– Как ты относишься к танцам? – выпалила она вдруг, учащенно дыша.

– Танцы – прекрасный повод держать в объятиях хорошенькую даму.

– Так, значит, ты умеешь танцевать?

– Конечно, – ответил Монти.

– В таком случае, может быть, научишь меня?

Монти усмехнулся.

– Хорошо, я найду укромное местечко…

Ванесса засмеялась.

– Никакого укромного местечка! Нам нужна музыка, и мои сестры согласились сыграть на своих любимых инструментах сегодня вечером, после ужина.

Монти театрально вздохнул.

– Значит, в комнате будут зрители? Это не совсем то, на что я надеялся.

– Ты отказываешься?

– Вовсе нет! – поспешно воскликнул Монти. – Я не привык сдаваться.

– Ты неисправим, – посетовала Ванесса. – Не забывай, ты обещал вести себя хорошо, как только я облачусь в женское платье.

– Неужели я забыл добавить, что только на публике?

Ванесса закатила глаза.

– Нет, такого уговора не было!

– Но моя дерзость забавляет тебя, милая, – заявил Монти. – Признайся в этом!

– Леди никогда бы в этом не призналась. Итак, я имею честь пригласить тебя на чаепитие со мной и моими сестрами.

– О господи, к чему эти формальности? Имею честь и тому подобное… Давай договоримся: когда мы наедине, мы становимся самими собой?

Ванесса покраснела.

– Мне нужно практиковаться в правильной светской речи и поведении, а ты сводишь мои усилия на нет!

– Я могу тебя многому научить. Например, темно-синий цвет платья должен стать табу для тебя. Неужели мама не говорила, что до замужества девушка должна одеваться в светлые пастельные тона?

– Ты, конечно, знаешь, что я долго жила с отцом в глуши, но я хорошо знаю о глупых ограничениях, наложенных на гардероб молодой леди общественным мнением. Однако платье для верховой езды – это исключение, к твоему сведению, оно может быть темного цвета.

Монти усмехнулся.

– Ты прекрасно выглядишь в «амазонке». Мне нравится, когда ты принимаешь оборонительную стойку. Ты так очаровательна в своем запале.

Значит, насмешки все-таки не закончились? Ванесса фыркнула:

– Итак, я пригласила тебя на чаепитие. Приходить или не приходить – твое дело.

И с этими словами Ванесса направилась в гостиную, не дожидаясь ответа.

* * *

– Дракон тоже явится к чаю? – спросил Монти, войдя в гостиную и поклонившись близнецам.

Он сел в кресло, стоявшее рядом с диваном. Ванесса не удивилась, что Монти дал Кэтлин подобное прозвище после того, как мать резко обошлась с Эмили за ужином. Близнецы захихикали, догадавшись, кого гость имеет в виду.

Ванесса села к ним на диван.

– Если дракон явится, мы разрешим вам бежать от его огня, – сказала она гостю.