спала. Он молча присел за барную стойку в кухне, достал из уже из известного места бутылку водки и стал выпивать, расстегнув свою рубашку до самого пупка. Через некоторое время дверь в спальню открылась и вышла Иринка в прозрачном пеньюаре. Она сладко потянулась, сверкая своими прелестями, обняла Алексея и присела напротив.

– Ты тут уже? А я чего то заспалась сегодня. Ты чего это вдруг бухаешь то с утра? И без меня. – Проговорила она.

– Да вот, заехал. Не стал тебя будить. Настроение говно. Нервы! – Процедил сквозь зубы тот.

– Чего это такое?

– Да заебали гремлины эти. Для какого хера вообще там в этой фирме Настька сидит? Если она там ни чего решить не может. Как какие проблемы, так все мне звонят. То бандюки, то мусора. – Огрызнулся Леха и всадил очередной стакан водки.

– А что с ментами то проблемы? Так ты мне сразу звони. Я все решу. – Спокойно ответила Ира.

– Да с братвой то я еще сам там по базарю, разберусь. А с ментами да, только тебе и остается.

– Ты же знаешь, что у тебя есть я, а у меня связи, которые помогут всегда. Ты же мне как родной стал уже, к тому же ни разу не подводил. – Ответила Иринка.

– Да знаю. Только и ты меня пойми. Воспитали так, что не привык помощи просить или кем то прикрываться, сам всегда всё. Но видимо сейчас время другое. – Пробубнил Леха.

– Ладно, давай закончим эту тему негативную, выпьем. О себе лучше расскажи, что нового, как сын? Давно что-то уже вот так не сидели. Не заезжаешь вообще.

Так они просидели до самого вечера. Накидались как обычно, за разговорами и уснули после, в одной постели.

На следующий день Леха заехал в гости к деду Степану, где еще находился и его сын Степка. Привез продукты: колбасу, консервы, хлеб.

Дед суетился перед печкой-голландкой. Было жарко в доме. На нем была лишь майка-тельняшка, из под которой виднелись старые советские, тюремные наколки. На ногах домашние штаны-трико, с оттянутыми коленками. После дед принес только что пожаренную, горячую картошку на сковороде.

– Давай, подставку ставь. – Проговорил дед. – Бери там под столом бутылку, выпивай.

– А ты чего, не будешь? – Спросил его Леха.

Рыжий сидел рядом за столом и жевал пряник.

– Не буду. Что-то хреново мне. – Ответил Степан. – Дышать тяжко совсем, задыхаюсь. Курить вот и то реже стал.

– Ну ты это, дед, давай садись тогда. И если совсем хреново будет, мне звони сразу. Я тогда тоже не буду пить, чего я как алкаш что ли. Хотя одну тяпну, для поправки здоровья. – Сказал ему Леха. – Как вы тут вообще? Не загонял тебя правнук то?

– Нормально всё. Такой же как и ты. Только рыжий, ахахах. – Засмеялся Степан. – Нам с ним хорошо, песни пели вот. Хорошо поет малый.

– Такой же. В нас в Аськиных потому что. Какие песни? Мурку что ли? – Усмехнулся Леха.

– Щас пизды то как дам. Нормальные песни – военные. – Огрызнулся дед. – Ну давай по одной, я тоже выпью тогда. Я еще чего хотел тебе сказать. Ты мою сберкнижку забери себе пенсионную. Доверенность у тебя есть, будешь за меня получать.

– Ну а ты чего? Совсем без денег будешь? – Переспросил внук.

– Да чаво я? Мне много не надо? Картошка есть вот, брага тоже. Курево ты привезёшь. Нормально. Давай! – Поднимая бутылку с мутной жидкостью, ответил Степан.

Так они просидели еще часа два. После Лёха со Степкой стали собираться домой.

– Ну ты когда мне его еще то привезёшь? – Провожая в дверях их, спросил дед.

– Да на днях, завезу. Побудет дома немного. К выходным жди. – Ответил Алексей.

Дед не дождался ни внука, ни правнука, ни в выходной и никогда.

Через два дня Лехе на телефон поступил звонок с незнакомого номера телефона. Он был на базе с Тюленем и Китом и грузили новую партию оружия.

Когда голос из трубки сообщил, что дед Степан умер, Леха весь покрылся мурашками и его затрясло. Руки и ноги ходили ходуном и подкашивались. Он молча передал автомат Тюленю и быстро сел в машину. Потом снова вылез из салона и стал вынимать груз из багажника. Парни стояли в отуплении и наблюдали за непонятной реакцией товарища.

– Тюлень, я сейчас уеду. Мне надо. – Отрывисто говорил Лёха.

Его глаза были пусты и безумны. Движения нерасторопны и неуклюжи.

– Братан, че за дела? Нас ждут ведь, Сладкий ждет. – Ответил Тюлень.

– Отстань сейчас. У меня дед помер. – Проговорил ему Леха и резко стартонул с места.

В доме деда было по прежнему тепло. Степан лежал возле голландки, все в той же одежде, что и тогда. Леха преклонился к его голове, приподнял и прижал к своей груди. Из глаз его текли крупные капли слез. Он смахивал их рукавом куртки, но они снова наворачивались, обжигая глаза. Напротив стоял участковый с папкой и что-то записывал. Яшка с Юлей уже были там, раньше Лехи. Юлька сидела за столом, положа ногу на ногу, Мелкий курил уже наверное десятую сигарету.

– Сука, как так это могло случиться? В 81 год, до последнего на ногах бля. Не всякий так. – Бубнил Леха.

– Ну знаешь сам, болел он последнее время. – Ответил Яшка.

– Знаю. Вот только позавчера, на этом же самом месте, с ним по сотке выпили. А сегодня помер. Это как вообще? Единственный мой родной человек был. И все. Больше нету. У меня ни кого не осталось теперь. А еще Стёпку привезти просил. Любил он его. Как же так…? – Всхлипывая, причитал Алексей.

Для него это была действительно сильная и тяжёлая потеря. Смерть матери он пережил легко, тогда еще в подростковом возрасте. Особо и не вспоминал о ней. Потому как хорошего и не было ни чего вспомнить. Отец тоже, немного отдалился от него тогда. Общались изредка. Знал, что его поглотила страшная болезнь. А с дедом он был как ниточкой связан, всю свою жизнь. Воспитал он Леху и вырастил с пелёнок. Мудрый был человек. Жесткий, но справедливый во всем. Надежда и опора. И вот теперь его не стало.

– Ладно, Лех, давай оформлять будем. Подписать тут нужно кое что. Сейчас еще скорую дождёмся. – Проговорил Участковый.

– Гриш, я не могу. Пускай вон Яшка там напишет, ведь они первые его обнаружили. – Ответил Леха.

– Вообще к нам Митрофаныч прибежал. Это он к нему первый пришел. – Произнесла Юля.

– Ну все равно, напишите там сами. Я весь трясусь. Я с ним еще побуду. – Сказал Торпеда