— Мы пришли, прошу, — горгона открыла передо мной тяжелую деревянную ничем не примечательную дверь.

По первой мне хотелось зажмуриться от избытка света, после темного коридора. Купольный потолок был полностью стеклянным. Сквозь него можно было любоваться облаками мирно проплывающими мимо нас и стайками причудливых птиц. Я залюбовалась. Красотища.

Комната была большой и казалось бы пустой. Посередине стоял помост, а рядом кучковались несколько девушек. Это были портнихи, догадалась я. В руках они держали сантиметровые ленты и отрезы тканей.

Серьезная дама подвела меня к помосту.

— Раздевайтесь, лесса.

На секунду я опешила, но подчинилась.

Меньше часа прошло, а платье уже было готово.

Оказывается, сшили само платье еще ночью, пока я терзалась размышлениями о насущном и грядущем. Сейчас платью добавили только шлейф и подогнали под размер.

Умелые ручки десятка девушек спорно и ладно делали свою работу.

Альберт

Я стоял рядом со священнослужителем нашего рода. Это был знатный старец, повидавший на своем тысячелетии несколько поколений моей семьи. Он женил в свое время моих деда с бабкой, почтенных лессов Штользерманов, он женил моих родителей, высоких Рих Штользерманов, а сегодня он женит меня и мою Аврору.

Убранство зала было скромным. Так всегда женятся Императорские семьи, чтобы показать свою близость к простому народу. На мне был красный бархатный костюм с нашивками и черные высокие сапоги. Невесте полагалось выглядеть чуть более торжественно.

Пространство у алтаря украшали свежие цветы. Это были лонории, они чудесно пахли и воздух был наполнен ароматом горящих восковых свечей и цветов.

Я ждал свою невесту, как и полагается с гордо поднятой головой.

Свидетелей нашей свадьбы было немного Мастер Дилар, Теодор и Валериан, к сожалению, со стороны невесты только зеркало с большим изумрудом с духом великого Зохара Сарини.

И вот, массивные двери открылись, и она вошла.

От ее красоты у меня перехватило дыхание.

Легкое струящееся белое платье сидело прекрасно по фигурке. Прозрачный воздушный шлейф, с вышитыми бутонами цветов, мерно двигался вслед за своей хозяйкой. Диадема из драгоценных изумрудов из семейного хранилища венчала голову моей прекрасной чертовки и так шла к цвету ее глаз.

Аврора медленно подошла к алтарю и остановилась в паре шагов от меня. Взгляд ее был сосредоточен, я протянул руку и она с благодарностью в глазах приняла ее. Улыбка коснулась уголков ее губ.

Церемония проходила без нашего участия, помню лишь, что перестал слушать на перечислении титулов и званий. Меня пленили глаза любимой. В них я тонул и выплывал, чтобы снова погрузиться в этот омут.

Руку обожгло, увидел как поморщилась от боли Ави. Оторвавшись от глаз… жены я опустил глаза на наши запястья, теперь их украшали витиеватые изображения — татуировки. Если присмотреться, то можно увидеть надпись "до самой смерти"…

Я ее, а она моя и так до самой смерти.

— И пусть поцелуй скрепит этот брачный союз, — вернул нас к реальности голос священнослужителя.

— Да будет так, — я склонился над губами Авроры.

— Да будет так, — вторила она мне.

На людях не принято целовать жен и простому люду, не то, что будущему Императору, поэтому я легко коснулся губ Ави, с обещанием гораздо большего, но чуть позже.

Мягкий румянец окрасил ее щеки, она подняла на меня глаза в немом вопросе "что же дальше?"

А дальше… Дальше нас ждет возложение.

Еще вчера я думал сначала пройти процедуру возложения венца на голову, а потом жениться, но потом четко решил, что хочу пройти всё это вместе со своей женой. Мы теперь едины. Она станет Императрицей и будет это именно сегодня.

Старец знал и уже читал клятву, которую мне предстоит подтвердить своей кровью.

Мы немного изменили процесс и теперь венец возляжет на наши головы единовременно.

Меня бил озноб, все мысли смешались в голове как только передо мной открыли тяжелые створчатые двери.

Назад пути нет.

Я медленно шла к своему возлюбленному. Каждый шаг отдавался эхом в холодном святилище.

Всюду стояли свечи и белые цветы на длинных стебельках. Я бы сказала, что пахло как в церкви, но нет. К запаху воска примешивался легкий аромат фиалок.

Сегодня я была прекрасна как никогда. Чудесное платье с ручной вышивкой по корсету и шлейфу сидело прекрасно. Кипенно-белый цвет придавал моему образу величественность и веял невинностью. Белую фату украшали маленькие бутончики вышивки, а изумрудная тиара сияла сотней камней, играющих от отблесков свечей.

Я люблю его и ещё пару минут и я стану его женой, а он моим мужем.

Ожидала ли я такого исхода в девятнадцать лет? Нет. Не ожидала, но каждая клеточка меня тянулась к этому прекрасному мужчине. Необходимость слышать его голос и видеть огонек его глаз порою сводила с ума.

Я врала себе и другим, отрицая очевидное. Сама судьба свела нас друг с другом, а сейчас она же в лице местного образца древности в виде священнослужителя объявляет нас мужем и женой, а на руках вырисовывается брачная татуировка с витиеватым узором.

До моего слуха донеслось:

— Да будет так, — Альберт слегка наклонился для поцелуя, в глазах было обещание жить долго и счастливо.

— Да будет так, — повторила я за ним и привстав на цыпочки подставила свои губы.

Легкий поцелуй коснулся моих губ.

Теперь я замужем. Теперь я жена.

Я хотела было уходить, но что-то во взгляде Альберта меня остановило, а священнослужитель начал на незнакомом мне языке что-то зачитывать монотонным голосом.

Муж склонил голову и медленно встал на колени, а я осталась стоять не понимая, что делать дальше.

Чтец не прекращая своей нудной речи строго взглянул на меня и я опустилась на колени рядом с Альбертом. Слышала, что так венчают у нас молодоженов.

Не только молодоженов. На власть венчают так же. Бывал я однажды на церемонии…

Погоди. На какую власть?!

Шизик сделал драматическую паузу.

Вспомни, дурында. Сегодня наш муж станет Императором Элтарской Империи.

Со всей этой свадебной неразберихой и нервотрёпкой я совсем об этом позабыла. Но даже если и так, я то тут причем?

Мы его жена.

Кажется, мне стали надоедать все эти "мы".

Мы, — я сделала ударение на слово, — не жена. Жена — я.

Дело ясное, что дело темное, но как говорится, с любимым рай и в шалаше, а уж тем более, когда муж в приданное несет целую Империю. Но как же тогда не придавать гласности мою сиятельную персону?