Роман, однако, еще не все высказал.

— И все же у полиции остаются сомнения. Очень напаскудил им некий клошард, бездомный бродяга. Допрошенный в качестве свидетеля, он клялся и божился, что машину украл мужчина. Мадемуазель никак не могла сойти за мужчину, даже если бы не только переоделась, но приделала себе усы и бороду, ее выдала бы фигура...

— А вы откуда знаете? — удивилась я. — Разве доводилось с ней встречаться?

— Ну как же, в прошлое наше пребывание у господина графа. И вы, мадам графиня, должны были ее видеть... Простите, не могли вы ее видеть, ваш прадедушка всеми силами скрывал от вас свою любовь...

Роман смутился, и причина мне была ясна: прошлый раз — это более ста лет назад, тогда я была еще молоденькой девушкой, и правила, принятые в нашем обществе, совершенно исключали информирование меня о столь пикантных вещах, как любовница, конкубина тогда говорили, и вообще все, что касалось взаимоотношений мужчины и женщины. В те времена девушка была невинна, как ангелочек, во всяком случае, таковой должна была выглядеть. Хотя... как же так, разве мадемуазель Лера в те отдаленные времена и мадемуазель Лера сейчас — один и тот же человек?

И опять, как только подумала о путанице с временами, так и во всем остальном запуталась, голова опять пошла кругом. Вот, например, когда эта самая мадемуазель Лера совершала свои преступления — еще в те времена или уже в эти?

Поскольку рядом сидел Гастон, не могла я прямо спросить об этом Романа, он, может быть, и разъяснил бы мои сомнения. А мне очень не хотелось, чтобы мой обожаемый Гастон заподозрил, будто имеет дело с женщиной не совсем нормальной.

К счастью, Роман сообразил, что ступил на скользкий путь, и с честью вышел из затруднения.

— Ну да не будем отвлекаться, для нас — и для полиции — важно то, что погибшая «графиня» была особой не только просто полной, но прямо-таки тучной. Причем типично по-бабски, толстой в тех местах, которые никак не скроешь. Тут никакие переодевания и грим не помогут. Даже издали последний дурак никак не примет ее за мужчину. Ну и к тому же отпечатки ее пальцев в машине. И вообще отпечатки пальцев в краденой машине доставили полиции много хлопот. Слишком их много оказалось. Владелица никак не могла вспомнить, с кем же она в последнее время ездила в этой машине, опять же какие-то непонятные микроследы в ней обнаружили, но всего идентифицировать не удалось. Не вызывает, однако, сомнения тот факт, что за рулем в момент катастрофы сидела Луиза Лера, а со всем остальным — масса неясностей и сплошные сомнения.

Гастон не скрывал своего восхищения пронырливостью Романа.

— Поражен — так много вам удалось узнать! Полиция обычно не слишком болтлива.

— Помог тот самый полицейский с общими предками, — пояснил Роман. — Он недавно в полиции, работает в Отделе убийств, его включили в бригаду, расследующую как раз это автодорожное происшествие, и ему очень хотелось отличиться. Мы разговорились «случайно», сначала я рассказал о себе, а потом и о деле заговорили. Признаюсь, версию о том, что это не просто случайное автопроисшествие, а умышленное убийство, высказал я. Небрежно, мимоходом, не подчеркивая своего авторства. Парень же за нее сразу ухватился. Я у него ни с какой стороны не мог вызвать подозрений, ведь недавно приехал с другого конца света, из Польши, о которой он столько слышал в семье, и с радостью установил какие-то родственные связи наших далеких предков. Затем я как опытный и со стажем водитель высказал несколько предположений, а он быстренько намотал их на ус, стараясь не показать, насколько считает важными мои соображения. Ничего особенного, любой более опытный водитель-полицейский и сам бы обратил внимание на такие детали. Паренек шустрый, не очень сообразительный правда, услышав мои версии, принялся размышлять вслух, ненароком выдавая лишь полиции известные сведения. Мне же и полсловечка достаточно. Вот только о дополнительных микроследах я не понял всего. И еще тех, которые были обнаружены на месте преступления. Ну да я надеюсь со временем и о них разузнать. Мы теперь с Антуаном подружились.

В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что Антуан был не единственным источником информации. У Романа оказалось множество знакомых, а у тех были свои знакомые, и даже не проводя официального полицейского допроса можно было из одних слухов составить кое-какое мнение о покойной мадемуазель Лера. Сплетни кружили, разумеется, в основном среди прислуги дворца. Еще бы, отношения богатого престарелого графа и экономки, моложе его на целых пятьдесят лет, не могли не вызывать интереса. Богатый старец, состоявший в любовной связи много лет с нестарой еще женщиной — прекрасная пища для перемывания косточек. Прадед мой, надо признаться, всегда славился особым пристрастием к прекрасному полу и, видимо, это пристрастие сохранил и в преклонные годы. Сама идея экономки женить на себе хозяина ни у кого не вызывала удивления, это в порядке вещей. Но было тут и еще что-то, а именно — вроде бы экономка нашла себе любовника помоложе и в сговоре с ним обдумывала преступные планы по отношению к своему хозяину. Слухи все росли, и наконец о таких планах сообщили даже господину Дэсплену, поверенному графа. Донесли в такой форме: мадемуазель женит на себе графа, потом немного подождет, унаследует все графское состояние и опять спустя какое-то время оформит официально свои отношения с любовником. И будут они вместе жить долго и счастливо, в достатке и согласии. А то завещание, которое уже написано графом и хранится у месье Дэсплена, автоматически лишится силы после официального оформления брака экономки с хозяином.

И господин Дэсплен мог не верить в заключение брака графом без его ведома, как он мне сказал, люди продолжали судачить, видя, сколь великую власть над графом имеют пышные прелести экономки.

Всех интересовало — кто же любовник. О нем ходили самые противоречивые слухи. Понятно, этот человек до поры до времени скрывался, чтобы не мешать матримониальным планам экономки. Однако после счастливого осуществления этих планов, а главное, после кончины графа этому человеку следовало бы появиться наконец, чтобы пожинать плоды своих задумок. Особенно после того, как обнаружилась трагическая смерть его любовницы, Луизы Лера. А таинственный ее любовник так и не проявился, что дало повод новым слухам и подозрениям — а не он ли, случайно, убийца? Вот и шушукались люди, хотя какая логика в таких подозрениях? Зачем ему убивать свою сообщницу и любовницу, не оформив предварительно с нею официально отношений, чтобы законным образом унаследовать графское имущество?

Очень хотелось мне, как советовал месье Дэсплен, покопаться в бумагах, которыми был битком набит кабинет покойной экономки, но срочные дела не позволили. Пришлось расстаться с этими криминальными сенсациями в Монтийи и отправляться в Париж, чтобы осмотреть подобранные месье Дэспленом временные апартаменты для проживания в столице. Требовалось также выкроить время для того, чтобы украдкой учиться у Романа водить машину. Я уже не говорю о том, что в разгар сезона страшно хотелось покупаться и позагорать в Трувиле, а также накупить себе множество вещей, без которых не могла обойтись. Надо было выкраивать время для просмотра фильмов, чтения книг и журналов, справочной и исторической литературы, чтобы наверстать свое более чем столетнее отставание во всех этих областях, а главное — в области нашей с Гастоном любви.