— Она внутри, господин. — Декурион тем не менее не ушел с пути. — Могу я передать ей причину вашего визита?

— Я сам ей скажу, благодарю. Это официальное дело, так что отведи меня к ней, а?

— Как прикажете, господин. Следуйте за мной. Должен предупредить, что госпожа не совсем готова принимать официальных посетителей. Да, и вилла тоже.

Вблизи Катон увидел, что зеленая краска на ставнях поблекла и местами отслаивалась. Очевидно, владелец собственности до того, как Нерон подарил ее своей любовнице, не особо заботился о поддержании порядка. Повсеместное пренебрежение было видно и внутри, с полосами пыли на кафельном полу и на мебели в холле. Багаж Клавдии был сложен по бокам вестибулума, и Катон видел, как рабы подметали полы и стирали пыль и паутину по всему коридору, тянущемуся вдоль здания. Декурион провел его через дверь в огороженный сад позади дома. Клумбы заросли сорняками и дикими кустарниками, а пруд посередине давно высох и был полон мусора и мертвых листьев. Несколько рабов усердно работали, выкорчевывая сорняки в углу сада; среди них была женщина в простой длинной коричневой тунике и соломенной шляпе. Она сидела на корточках над оголенными корнями, которые она схватила обеими руками и пыталась вырвать из земли.

— Это она? — спросил Катон.

— Да, господин.

— Я поговорю с ней наедине.

Декурион неуверенно кивнул. — Будьте с ней помягче, господин. Ей пришлось нелегко.

— В самом деле? — Катон указал на заднюю часть виллы. — Кажется, у нее дела идут неплохо. Немногие бывшие рабы могут похвастаться таким прекрасным домом.

— Это может быть так, господин. Но именно в Риме она родилась; это все, что она знает. Она не просила передать ее в пользование Нерона, и ей пришлось много работать над тем, чтобы он оставался милым. Я видел, что он с ней делал… Как я уже сказал, буду благодарен, если вы не сделаете ей хуже.

Катон не ожидал такой чуткости от одного из личных телохранителей императора. Возможно ли, что отношение декуриона к своей подопечной возникли из каких-то нежных чувств? Были ли у него чувства к ссыльной женщине? Затем ему в голову пришла более мрачная мысль. Возможно, декурион получил определенный приказ относительно Клавдии, тревоживший его совесть.

— Я не хочу причинять ей вреда, декурион.

— Благодарю, господин. Если понадоблюсь, я буду в нашей столовой.

Пока декурион возвращался на виллу, Катон продолжал путь к небольшой группе садовников. Внимание Клавдии было сосредоточено на корнях; она стиснула зубы и попыталась вырвать их, когда ее посетитель подошел со стороны.

— Не мог бы я тебе помочь с этим?

Она быстро огляделась, ее бровь нахмурилась, и она слегка растерялась, прищуренно глядя на него. — О, это ты.

— Похоже, ты выбрала какое-то растение, которое явно сильнее тебя, — легкомысленно сказал Катон. — Позволь мне разобраться с ним.

Не дожидаясь ответа, он наклонился, взял жесткую, скрученную связку корней обеими руками и потянул осторожно, а затем еще сильнее, растение упорно сопротивлялось его попыткам сдвинуть корни. Клавдия отступила на шаг и встала, уперев руки в бедра, наблюдая за ним с веселым выражением лица, что только задело его гордость. Стараясь не выдать своего растущего чувства разочарования, он напряг мышцы изо всех сил, мускулы его предплечий дрожали и вздымались от усилий. Вдруг безо всякого предупреждения корни вылетели с легким треском, и он с размаху упал на спину, волоча за собой пучок. Удар от его приземления слегка выбил из него дыхание, и он услышал, как она рассмеялась, а ее примеру последовали другие, работавшие вместе с ней.

Откинув корни в сторону, он встал со всем достоинством, которое он мог собрать с учетом обстоятельств, и смахнул пыль и грязь со своих пальцев, глядя на нее хмуро.

— Иногда ты слишком стараешься, мой дорогой префект Катон! — Она широко улыбалась, обнажая хорошие зубы, и в ее лице был радостный блеск, в котором ничего не было злобного или надменного, в нем угадывался простой восторг от неожиданности случившейся веселой заминки. Какой-то родственный импульс зашевелился в его сердце, и он не мог не улыбнуться в ответ.

— Если эти несчастные корни этого острова слишком крепки для меня, то только боги знают, как я собираюсь бороться с разбойниками.

Она снова рассмеялась, затем виновато подняла руку. — Прости меня; давно я не находила ничего столь забавного.

— Тогда мне приятно быть источником твоего веселого настроения.

Они обменялись еще одной улыбкой, прежде чем она внезапно взглянула на свою тунику и коснулась рукой запачканной шляпы на своей голове. — Ой! Как я сейчас выгляжу? Ты, наверное, будешь смотреть на меня свысока, как те высокомерные сенаторы в Риме.

— Надменно? Я?

— Прошу прощения. Я не имела в виду обиды. Во всяком случае, ты понимаешь, о чем я. Я уверена, что у тебя было то же самое, когда ты поднялся до всаднического сословия.

К счастью для Катона, армейская карьера избавила его от подобного снобизма. О солдате говорили громче его подвиги и деяния, чем происхождение. Но он мог легко догадаться о язвительных замечаниях, которые отпускались за спиной Клавдии, а иногда и прямо ей в лицо.

— Неважно, — она слегка коснулась его руки. — Теперь у меня отняли эту жизнь. И скатертью ей дорога… Жарко, можно было бы немного освежиться. Идем со мной.

Она отвела его на другую сторону сада, где вдоль стены тянулась решетка. Неухоженная виноградная лоза покрыла каркас, но было обрезано достаточно, чтобы освободить небольшую площадку, где кушетка была поставлена ​​перед низким столиком. Клавдия позвала одного из своих рабов принести им воды, а затем села на край ложа. Катон заколебался, поэтому она наклонилась и похлопала по дальнему концу. — Я не кусаюсь, префект.

— Благодарю, госпожа.

— Можешь называть меня Клавдией. Я бы предпочла, если бы ты это сделал. Я была Клавдией гораздо дольше, чем была «госпожой», а теперь я снова стала простой Клавдией. А я, стало быть, буду звать тебя Катоном, если можно?

Он кивнул, садясь, думая про себя, что немногие когда-либо сочтут ее простой, несмотря на то, что она была одета как одна из прислуги на вилле, а не ее хозяйка.

Она увидела, что он рассматривает ее одежду, и снова засмеялась. — Не совсем то, что ты ожидал, что должна носить на себе бывшая возлюбленная императора. Ты об этом думаешь, а?

— Что-то подобное.

— Так я одевалась до того, как меня заметил Сенека и добавил в свою коллекцию молодых женщин. А потом передал меня Нерону, как будто я была не более чем игрушкой, одетой, чтобы